Позывной «Оборотень»

Вернувшись с этими мыслями в свой кабинет, Иевлев уселся в кресло и, с тихим стоном потерев раненую ногу, скривился. Теперь, после полученного ранения, он ещё острее стал понимать, что время неумолимо, и для него заканчивается. Вспомнив азартно горящие глаза курсантов, полковник грустно улыбнулся и откинулся на спинку кресла. Раздался уверенный стук в дверь, и Иевлев, чуть усмехнувшись, громко сказал:

– Входи, Степаныч, – и, дождавшись, когда огромный прапорщик ввалится в кабинет, добавил: – Пора бы уже отучиться стучать. А то ты мне когда-нибудь своим стуком двери вынесешь.

– Не вынесу. Я аккуратно, – прогудел гигант, усмехнувшись в ответ.

– Где кутята?

– На стрельбище. Патроны жгут. Сам понимаешь, их ещё учить и учить. Даже пистолет толком держать не умеют. Хорошо ещё, рукоять от ствола отличают.

– Не ворчи, – отмахнулся полковник.

– А нам теперь только и остаётся, что ворчать. Куда ни кинь, везде один только нуль. Что на стрельбище, что в спортзале, – вздохнул прапорщик. – Новости из города есть?

– Пока ничего. Похоже, наш фигурант решил на время затаиться.

– Жаль. Я надеялся, дело быстрее будет.

– Ты куда-то торопишься? – не понял Иевлев.

– Разобраться хочу, кто это такой наглый, что посмел на нашу базу напасть. Это ведь не супермаркет какой-нибудь, и даже не банк. Это база ГРУ.

– А то я не знаю, – фыркнул полковник. – Потому и отправил ребят за этим гавриком. Потрясём покрепче, глядишь, чего и выпадет интересного.

– А потом что?

– А потом будем искать заказчика.

– Думаешь, он так глуп, что назвался? – иронично усмехнулся Степаныч.

– Нет, но какие-то следы всё равно есть. Не бывает так, чтобы заказчик оставался неизвестным. Особенно для таких ребят. Сам понимаешь, это не просто купил-продал. Тут надо умудриться и на кактус влезть, и задницу не ободрать.

– В каком смысле?

– В смысле, чтобы не подставиться и с оплатой услуг не пролететь.

– Ну, это верно, – задумчиво кивнул Степаныч. – Ладно, пошёл я дальше кутят дрессировать. Лоб морщить начальству надлежит, а моё дело – лужёная глотка и полторы извилины.

– Хамло армейское. Мог и помочь начальнику по старой дружбе, – усмехнулся Иевлев.

– А в чём помогать-то? Сидеть и тупо пялиться на телефон, ожидая, когда он зазвонит? – рассмеялся прапорщик.

– Я же говорю, хамло. Ладно, вали отсюда. Мне ещё кучу бумаг просмотреть нужно, – усмехнулся полковник.

Громогласно рассмеявшись в ответ, Степаныч в два шага вышел из кабинета. Проводив его чуть насмешливым взглядом, Иевлев раскрыл папку с текущими бумагами и с головой погрузился в дела. Но, как назло, мысли полковника были далеко от рапортов по расходам продуктов питания и боеприпасов. То и дело он мысленно возвращался к допросу захваченных пленников. Четверо из них, будучи не особо сильно раненными, были оставлены для тренировки.

Приказав запереть их в подвале казармы, где ко всему прочему было оборудовано несколько камер, в качестве карцера, полковник решил временно сохранить им жизнь. Что называется, на всякий пожарный. Например, если вдруг выяснится, что полученную информацию требуется срочно уточнить. К тому же отрабатывать столкновение курсантов с вооружённым противником на «кукле» было принято ещё в тридцатых годах двадцатого века.

Это практиковалось в работе органов НКВД, а после и бойцов СМЕРШа. Всё было до смешного просто. Отбирался кандидат из приговорённых к смертной казни, умевший как следует орудовать кулаками и пользоваться каким-либо оружием. Это и была «кукла». После отбора смертника выставляли против курсанта. Живым из такого спарринга выходил только один. Если это была «кукла», то его отправляли в камеру до следующего спарринга. Если же выживал курсант, то его переводили на следующую ступень.

Несмотря на мораторий на смертную казнь и все демократические перемены, «куклы» были всегда. Среди приговорённых к пожизненному заключению тоже находились такие, кто мечтал вырваться из тесной камеры и ещё раз почувствовать себя властителем над человеческой жизнью. Так что теперь, заполучив в руки сразу четырёх отлично подготовленных бойцов, полковник не собирался упускать шанс дать своим кутятам ощутить на губах вкус настоящей крови врага.

* * *

Через три дня после своего бегства с границы Никита и Таня добрались до пригорода Иркутска. Остановив машину на окраине, парень долго рассматривал город в бинокль, после чего коротко скомандовал:

– Вылезай. Твоя остановка.

– А может…

– Не может, – оборвал её нытьё Никита. – Я не хочу тащить тебя туда, где тебя могут запросто убить.

Так что собирайся и иди в город. Народу здесь много, вроде как даже что-то работает, так что устроишься. А мне дальше ехать надо.

– Врёшь ты всё. Сам сказал, на южную границу едешь, – всхлипнула в ответ Таня.

– До неё ещё добраться надо. К тому же мне кое-что ещё сделать нужно, а вот это кое-что и будет самым опасным. Не хочу я в твоей смерти виноватым быть, – тихо добавил Никита, помолчав.