Позывной «Оборотень»

Задумавшись, парень чуть было не прозевал крутой поворот и, вздрогнув, резко вывернул руль, одновременно нажимая на газ. Широкие шины и полный привод удержали крошку джип на дороге. Выровняв машину, Никита выругался и, тряхнув головой, сбросил скорость. Покосившись на кота, он не смог удержать улыбки. В больших зелёных глазах зверя ясно читался укор, словно Хват всем своим видом пытался сказать: «Машину веди и за дорогой смотри, мыслитель».

– Извини, приятель. Это случайно, – вполголоса проворчал Никита, не сдержав улыбки.

Ему всё больше нравился этот самоуверенный нахальный зверь, считавший весь окружающий мир своей вотчиной. Во всяком случае, ему теперь было с кем поговорить, не беспокоясь, что тебя перебьют или поймут неправильно. Да и доверять ему свои тайны можно было смело. Уж что-что, а молчать этот парень умел здорово.

Добравшись до казахской границы, Никита отыскал несколько брошенных машин и, слив с них всё оставшееся топливо, отправился дальше. Спустя ещё неделю он остановил машину в перелеске и, заглушив двигатель, выбрался на улицу. Задумчиво поглаживая за ухом кота, которого держал на руках, парень смотрел на покосившийся забор из колючей проволоки и, вздохнув, тихо прошептал:

– Как сказал классик, разруха не в клозетах, а в головах. Надеюсь, Хромой Волкодав всё ещё здесь.

Ответом ему послужило тихое урчание. Осторожно опустив кота на землю, Никита отпустил его проветриться и, осмотревшись, решительно направился к старой кривой сосне. Разворошив землю у корней, он с улыбкой откинул крышку металлического ящика и, достав из него старый полевой телефон, воткнул вилку в находившийся тут же разъём.

Несколько раз крутанув короткую ручку вызова, он поднёс трубку к уху и, сдерживая нервную дрожь, принялся дожидаться ответа. Несколько таких точек связи специально были расположены за периметром базы, для экстренного вызова караула или сообщений о ЧП. Стометровая зона отчуждения контролировалась патрулями и часовыми на вышках, но иногда требовалось связаться с начальством срочно.

Именно поэтому ещё в далёкие советские времена такие точки были оборудованы за периметром. И что самое удивительное, они продолжали исправно работать. Впрочем, удивительного тут было мало. Простые как кирпич аппараты, разработанные ещё в середине пятидесятых годов прошлого века, состояли из необходимого минимума частей и работать могли практически в любых условиях.

После минуты сплошного треска и шума из трубки вдруг послышался гудок и решительный, до боли знакомый вопрос:

– Слушаю. Назовите ваш код.

Никита произнёс семь цифр разом осипшим от волнения голосом. Личный код был намертво впечатан в память уже много лет подряд. В трубке послышалось растерянное молчание, после чего последовал ответ:

– Ждите, с вами будут говорить.

Послышалась серия тихих щелчков, после чего растерянный голос произнёс:

– Назовите ваш код и позывной.

Повторив всё те же семь цифр, Никита коротко добавил только одно слово:

– Барс. Я буду говорить только с Хромым Волкодавом.

На том конце провода послышался растерянный вздох и быстрый ответ:

– Второй выход, право сто, третий узел, – после чего абонент отключился.

Убрав телефон, Никита медленно выпрямился и, подобрав крутившегося рядом кота, выдохнул:

– Кажется, нас ещё помнят.

Сев в машину, он запустил мотор и уверенно поехал к указанному месту. Для непосвящённого человека сказанное звучало полным бредом. Ему же было всё предельно ясно. Ему назначили встречу в ста метрах от запасных ворот у третьего узла связи. Это была одновременно проверка и контроль безопасности. Даже узнав личный код бойца, непосвящённый не смог бы найти узел связи. О его существовании знали только те, кому приходилось этой связью пользоваться.

Доехав до указанного места, Никита вышел из машины и, осмотревшись, чуть улыбнулся. Из ворот, до которых было чуть больше сотни метров, вылетел старенький «уазик» и лихо запрыгал по бездорожью. Присмотревшись, Никита понял, что за рулём этого рыдвана восседал не кто иной, как сам широко известный в узких кругах Бугай, которого все бойцы уважительно называли только по отчеству, Степаныч. Кличку свою он получил после анекдотичной истории, когда ударом кулака сумел убить сорвавшегося с привязи племенного быка.

Заскрипев изношенными колодками, «уазик» резко остановился, и из машины выскочили сразу двое. Настороженно смотревший на него гигант прапорщик шагнул вперёд и, узнав своего бывшего «кутёнка», тихо выдохнул:

– Никитка, живой!

Облапив парня так, что у того звучно захрустели рёбра, Степаныч поставил его на землю и, повернувшись к старому приятелю, срывающимся голосом пророкотал:

– Палыч, этого быть не может. Мы же их похоронили давно.

– Может, друг. В нашей жизни всё может быть, – дрогнувшим голосом ответил полковник, в свою очередь обнимая Никиту.

* * *