Позывной «Оборотень»

– Если мне чутьё не изменяет, то всё это неспроста. Недаром же у меня всю ночь свербит в месте, ответственном за нюх. Ох, и буча сейчас будет…

– Да в чём дело-то? – спросил лейтенант, но ответить ему капитан не успел.

Тишину бункера разорвала сирена. Но вместо грохота сапог, в коридоре зазвучали только удивлённые голоса. Дальше начался кошмар из анекдота. Ничего не понимающие служащие растерянно топтались в коридоре, с интересом выслушивая многоэтажный мат генерала и громкий хохот офицеров пункта наблюдения, вытаскивавших из дежурки и караульного помещения связанных солдат караула.

На самого Маркова было жалко смотреть. Стоя посреди коридора, генерал бессильно уронил руки, удерживая пистолет за скобу одним пальцем, даже не осознавая, что у него в руке оружие. До него, наконец, дошло, кто это сделал и что стало с его проектом. Отправленный в арсенал капитан вернулся обратно и, сунув руки в карманы, громко, на весь бункер возвестил:

– Всё вынесли. До последнего патрона. Теперь за ними даже гнаться бесполезно. С таким количеством оружия они любой заградотряд в клочья разнесут.

Понимая справедливость его слов, генерал смог только молча кивнуть. Отлично зная, на что способны эти люди, Марков пытался понять, как такое могло случиться и куда они могли уйти? А самое главное, что теперь делать дальше? Это было ужасно. Стоять на пороге исполнения всех своих планов и желаний и вдруг оказаться у разбитого корыта. Такого краха Марков в своей жизни ещё не испытывал. Неожиданно, подняв глаза, генерал увидел в конце коридора выбравшегося из госпитального отсека профессора и вдруг подумал, что это именно из-за его снобизма и наглости такой роскошный план окончился прахом.

Зарычав не хуже взбесившегося зверя, генерал метнулся через весь коридор и со всего размаху приложился к профессорской физиономии кулаком, в котором всё ещё продолжал сжимать пистолет. Сила удара, помноженная на разбег и вес тела, отбросила профессора в конец коридора. Врезавшись в стену, Лихтман сполз по ней на пол, закатив глаза под лоб. Не помня себя от ярости, генерал принялся вколачивать его в пол, совершенно забыв, что выскочил в коридор в трусах и тапочках.

Как следствие, удары ногами не причиняли профессору особого вреда, но сам процесс оказался для генерала очень увлекательным. Остановился Марков только после того, как его оттащили в сторону офицеры дежурной смены. Кое-как очнувшись и придя в себя, генерал вырвался из рук подчинённых и, молча передёрнув затвор, прошипел, наводя ствол в лоб профессору:

– Всё, мразь, ты доигрался. Молись, если умеешь.

Ещё не полностью пришедший в себя после побоев профессор, увидев пистолетный ствол, попытался отползти в сторону, но удар вооружённого кулака не прошёл даром. В итоге, после нескольких дёрганых движений, он остался там, где упал. Понимая, что будет сейчас убит, профессор крепко зажмурился и задержал дыхание, словно собирался прыгнуть в воду. Словно в ответ на его безмолвную молитву, из пункта связи выскочил дежурный связист и, недолго думая, заорал на весь бункер:

– Господин генерал, Москва на проводе!

При современных средствах коммуникации фраза звучала по-дурацки, но она наиболее чётко отражала состояние дел. Вздрогнув, Марков опустил оружие и, шагнув в помещение, бросил через плечо:

– Этого никуда не отпускать. Вернусь, закончу.

Десять минут его отсутствия сохранили профессору жизнь. Выйдя из радиорубки, генерал задумчиво огляделся и, найдя взглядом дежурного лейтенанта, которого бойцы уже успели развязать и привести в чувство, приказал:

– Мою машину к бункеру. Этого козла одеть и в машину. Его в Москве видеть хотят. Группу охраны в ружьё. После этого побега я не хочу рисковать.

Развернувшись, генерал быстрым шагом прошёл в свои покои, одеваться. Быстро облачаясь в форму и собирая сменные вещи, он продолжал размышлять. Теперь, успокоившись и обретя ясность мысли, Марков мог обдумать сложившуюся ситуацию и попытаться найти выход из неё. Если он не мог остановить этот побег, значит, нужно возглавить его и попытаться направить сбежавших зверей по нужной ему дороге. Но сначала нужно было понять, зачем в штабе хотят видеть профессора.

Теперь, после этого ночного звонка, для Маркова это стало первоочередной задачей, решив которую, он сможет избежать ненужного внимания к проекту и, вполне возможно, сохранит погоны. Хотя, если быть откровенным перед самим собой, чего-то подобного он давно должен был ожидать. Нельзя восемь лет подряд активно использовать государственные средства, при этом удерживая всех аудиторов на расстоянии, прикрываясь режимом секретности.

Собравшись, генерал медленно, словно нехотя открыл свой сейф и, уложив в кейс все видеоматериалы по проекту, задумчиво замер, рассматривая лежащие на железной полке папки. Так и не придя к однозначному решению, Марков захлопнул дверцу и, решительно повернув ключ, выпрямился. Везти с собой все материалы он не хотел. В конце концов, точная причина этого вызова пока оставалась ему неизвестной.