Позывной «Омега»

Другая группа? Может, набрали другую группу и точно так же имплантировали? Нет, не стыкуется, профессор Лиман, который занимался имплантацией, бежал вместе со всеми секретами. Вот Вероника явно дело рук того профессора или по крайней мере его ученика, а тот парень из управления, он почти мой ровесник. Кто он? Что делает здесь? Почему помог? Какое общее дело мы можем делать? Он тоже мнемоник, тоже штатный «механик» в своей группе? Он и его группа работают по «Коричневой плесени»? Или он преследует только какие-то другие цели? Чёрт побери, кто он такой?!

Вопросы разрывали мозг на части, а ответов на них не было даже близко. Молчун прилёг на диванчик-канапе, потёр лицо. В этот момент пискнул контролер терминала, оповещая, что начала поступать информация с передающих эмиттеров, которые механик устанавливал в Управлении полиции.

– Ну, за работу, – сам себе скомандовал Молчун, поднимаясь с канапе. – Авось какая мысль умная придёт.

И вновь потянулись часы прямого контакта с терминалом. Кабель-контакт, как хищная змея, вился по плечу, от гнезда импланта за ухом к контакт-каналу терминала. Терабайты информации просеивались сначала программами терминала, а потом то, что оставалось, просеивал сам человек, отбирая только то, что, на его взгляд, казалось важным.

Прерываясь на час-полтора, чтобы сходить в туалет или перекусить, Молчун провёл у терминала почти сутки. Когда он отвалился от стола, устало отбросив кабель-контакт, терминал содержал досье на полсотни работников полиции. И если только трое вызывали у Молчуна неподдельный интерес как настоящие полицейские, остальные заинтересовали как пособники «Коричневой плесени». Нет, они, конечно же, не носили отличительных значков, не оповещали об этом никого из своих коллег, просто в какой-то момент их банковские счета стали пополняться, благосостояние расти, а вверенные им участки попросту переставали функционировать. То есть, не вот чтобы совсем полиция переставала работать, нет, она начинала работать с удвоенной силой. Воров ловили, наркоманов отправляли на лечение, наркоторговцы периодически попадались на продаже партий дурманящего зелья, отморозки попадали за решётку участка. Полиция работала как часы, как хорошо отлаженный механизм, чётко настроенный и смазанный.

Но работа на самом деле велась лишь на публику. Воры, отсидев пару суток в «обезьянниках», выходили на волю. Наркоторговцы, после душевных бесед, продолжали продавать наркотики, отстёгивая при этом долю полиции. Наркоманы, отдохнув в клиниках, которые, кстати, тоже делились с полицией, возвращались к своей прежней жизни. А полиция продолжала работать. Она ловила, отпускала и снова ловила. Счета начальства росли, младшие чины получали свою долю, рядовые лишние выходные. Все были довольны, за исключением нескольких десятков человек. Но если они смели выказывать неудовлетворение открыто, то либо лишались работы и, в конце концов, их находили в канаве, или, получив долю, пополняли ряды местной «Коричневой плесени». Ты или в системе, или в канаве, третьего не дано. И на фоне всего этого в управлении работали несколько человек, которые на самом деле работали, а не делали вид. И несмотря на всё, что происходило, невзирая на то, что их дела по большей части спускались на тормозах, а некоторые и вовсе не рассматривались «за неимением улик», они продолжали делать свою работу. Честно исполняли свой долг.

– Так-так, значит, всё прогнило здесь до такой степени, что полиция просто как частная лавочка работает. Пятая колонна в работе.

Он отключился, едва голова коснулась подушки. Проспал десять часов, чуть не прозевав вызов от Дика Варго. Свой коммуникатор механик отключил ещё вечером.

Дик, как только Молчун ответил, сказал:

– Э-э-э, а Мэри Джейн можно?

– Вы ошиблись номером, молодой человек, – ответил Молчун.

– Извините, – сказал Дик и отключился, а Молчун взглянул на хронометр. Своим звонком Дик назначил Молчуну встречу. Ровно через двенадцать часов, в ресторане «Саванна». Это заведение как место встречи было выбрано заранее, лишь время должен был сообщить Дик.

Сейчас хронометр коммуникатора показывал семь утра, значит, по договоренности, Молчун должен быть в ресторане в семь вечера, через двенадцать часов после звонка, такова была договоренность.

– Ну, готовь костюм, мистер Молчун. – Бормоча под нос, Механик пошлёпал босыми ногами по полу в сторону ванной. – Вечером намечается светский раут.