Позывной 'Пантера'

- Вместе мы просидели два месяца, точнее - пятьдесят восемь дней, уверенно сказал англичанин.

К примеру, Йен мог сказать, сколько они провели в плену с другим русским, пехотинцем Женей Шпаченко, и еще с одним - Ваней Беликовым, артиллеристом из 70-го полка ОГВ, дислоцированного в Шали.

Новый сосед - значимое событие в каменном мешке, уход кого-то из товарищей по несчастью - то же самое. Все события отпечатываются в сознании, память работает безукоризненно.

- Вы не ошиблись? Это точно он? - У Иванова был приятный тембр голоса. Возможно, Йену показалось, будто атташе едва заметно покачал головой. Во всяком случае, когда он оторвал глаза от снимка, во взгляде собеседника различил то ли легкую досаду, то ли искреннее сожаление.

Невозможно с точностью сказать, что это было и было ли вообще. Однако очевидно, что настроение атташе изменилось. Он уже безо всякого энтузиазма продолжал разговор, его вопросы были сухими, казенными. Сложилось ощущение, что он узнал все, что надо, и теперь хотел поскорее, но более или менее тактично закруглиться.

Чем и заинтересовал наблюдательного англичанина. Теперь уже Йен не спешил сворачивать беседу.

- Он жив? - Пальцы Шоу лежали на фото, где был запечатлен светловолосый парень в военной форме, с улыбкой на продолговатом лице. Англичанин словно претендовал на снимок, который мог войти в книгу. И, с английской прямотой, буквально заявил на него права: - Я оставлю фото себе. - И после короткой паузы: - Не возражаете?

- Пожалуйста, - последовал ответ собеседника.

- Могу я узнать его фамилию? Или хотя бы имя. - Йен приготовился записать на обратной стороне снимка. Иванов мягко отвел его руку:

- Еще раз назовите день и месяц, когда его посадили вместе с вами.

- Он был крайне... - Йен сделал паузу и повторил вопрос: - Он жив?

- Очень на это надеемся.

- Был крайне скрытным, - продолжил англичанин и сравнил: - Как вы. Если другие пленные называли свои фамилии, охотно рассказывали о себе, делились воспоминаниями, то он - нет. Поначалу я даже заподозрил его... Как это у вас, русских: подсадная утка. - Йен сказал это на русском, и на русском же продолжил, чуточку затягивая слова: - Только выпытывать у нас было нечего, мы, а-а, повторяю... We were closest friends there... and we were often speaking about very innermost things,* - быстро закончил он. Понимаете?

* Там мы были ближайшими друзьями и часто говорили о сокровенных вещах (англ.)

Иванов кивнул.

Йен снова взял паузу. Он понимал, что русский хочет уйти - неважно, что право, по английскому этикету, прервать разговор принадлежало ему, принявшему приглашение. Однако Юрий Иванов извинился и попрощался. А выходя из кафе, поднял руку в знак приветствия и благодарности.

"Интересно, - подумал Йен, - разведчик имеет право оглядываться?" Как истинный англичанин, любящий конный спорт, он сравнил Иванова с конкуристом: чем выше класс у спортсмена, тем меньше он оглядывается на пройденные барьеры; а профессионалы конкура так вообще не оглядываются, сбила ли лошадь преграду или нет: что толку?.. Возможно, Иванов не очень хороший разведчик.

Йен заказал скотч безо льда, мелкими глотками, не спеша, выпил, в очередной раз посмотрел на фото. С этим человеком, который был на четыре-пять лет младше его, он пробыл в плену пятьдесят восемь дней.

- "Крестик-нолик - сутки прочь..."

- "Заткнись, а?"

Пленник, с еле заметной грустной улыбкой, послушно умолкает.

2

Гори, Грузия

... - Когда спрашивала, как его зовут, он только улыбался слабо и мотал головой: мол, ничего не слышу, не понимаю, - отвечала на вопросы учительница, чудом оказавшаяся на свободе. Она попала в плен в сентябре 2001 года, ее держали вначале в одной из пещер недалеко от селения Белоканы - на границе Азербайджана и Грузии. Потом переправили в Панкиси, в село Зибахеви, а затем в Джоколо. Муж Татьяны, Минзакирия Резо, также по профессии учитель, не мог набрать нужной суммы, которую требовали чеченские боевики за свободу его жены.

Вначале в подвале добротного дома их было трое - Татьяна и двое мужчин, а в конце года появился еще один тяжело раненный русский парень. Одежда на нем была гражданская и явно не с его плеча, он был невысокого роста, худенький. Татьяна с первого взгляда определила в нем военного. Первое время он не мог даже говорить, ел и пил с трудом, после контузии из ушей и носа часто шла кровь. Она и стала его медсестрой. Боевики редко давали перевязочный материал, и она вначале использовала на бинты свою сорочку, потом укоротила платье.