Позывной 'Пантера'

- На выход. - Один-Ноль чуть посторонился, давая Джавгару, забывшему при виде "жеребца" все приемы рукопашного боя, увидеть ноги своего личного телохранителя, лежащего в приемной.

4

Сергей снял маску, вынул из кармана ветровки пачку от сигарет и открыл ее, демонстрируя Джавгару ее содержимое:

- Внутри 50 граммов пластита. Это детонатор, ты видишь его. Это электронные часы "Ситезен" - моя любимая марка. Обойдемся без гнилых заездов - это копия адской машинки, которую два часа назад мой человек засунул в трусы твоей жене. Как и на этой, время установил на три часа. У тебя есть тридцать минут на раздумье: прогоняй в голове вопросы и отвечай на них.

Это чтобы не было пауз впоследствии. Замешкаешься, и я не успею вытащить взрывное устройство из трусов твоей благоверной. - Марк уступил место Скумбатову. - Расскажи про обстановку в его доме, что случилось пару часов назад.

Машина стояла на окраине Каспийска. С трех сторон ее окружали кусты акации, впереди разлилось море. Легкая дымка и солнце, отражавшееся на лобовом стекле, скрывали очертания военных кораблей, стоящих на рейде. И только чаек это не коснулось: четкие силуэты птиц проносились над гладью Каспия, а через опущенные стекла явственно доносились их резкие крики.

Одноглазый то ли докладывал своему начальнику, то ли обращался к пленнику тихим спокойным голосом.

- Все прошло тихо. Дом охраняли двое джигитов снаружи и двое внутри. Троих я убрал. Рассказать?

Марк покачал головой:

- Не надо кровавых подробностей.

- Значит, троих я убрал: одному перерезал горло...

- Не надо, Саня, видишь, человеку не по себе.

- Ладно: Про второго не буду. А третьему я сломал шею. Четвертого посадил вместе с женщиной и детьми в подвал. Подвал большой, нижняя часть стен под "шубу", перекрытия из труб - сотка, кажется. Балки тоже железные, но диаметром побольше - сто сорок миллиметров. К средней балке я пристегнул женщину. Мина там, куда ты и просил засунуть ее.

Такие подробности мог сказать только человек, который видел и трубы, и стены, и люк, и мины-ловушки, которые он поставил в доме.

"Твари! Что за методы?!"

- Помни, что часы на минах работают синхронизированно, - предупредил Марковцев, снова поменявшись с товарищем местами. - Если я уеду отсюда ни с чем, эту мину оставлю тебе в подарок. У тебя осталось десять минут, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями.

Он не торопился развязывать рот арабу, хотя на первый взгляд пришла пора горячей обработки.

А для Джавгара эти десять минут стали настоящий пыткой. В голове сумбур, в глазах желание порвать зубами сидящего рядом человека. Но зубы могли терзать только собственный носовой платок и большую часть шелкового галстука. Даже в самых буйных фантазиях араб не мог представить себя в таком унизительном, позорном положении. Точнее, не мог представить, что такие методы применимы именно к нему.

Что он должен обдумать - ему не сказали; на какие вопросы ответить не добавили.

Собственный носовой платок и галстук во рту плюс мина в трусах жены вот немыслимое ассорти, которым его угостили. Набор, способный свести с ума; а предвестники помешательства - ярость и слабость, попеременно накатывающие волнами с периодичностью морского прибоя, - кровавой пеной пульсировали в мозгу.

В коротких перерывах в голову приходили иные мысли: оставят ли его в живых, если его ответы устроят похитителей?

А вопросы, скорее всего, затронут недавнюю сделку с Маликом Абдулгамидовым, "силовым министром Грозного". Сейчас Малик не казался даже его замом. Не пора ли призадуматься о том, что только в паре с руководителем администрации Чечни он фигура, равно как и наоборот? Надырова "взял под козырек" Кремль, а снизу его поддерживают силовые структуры: в частности, милиция и ее силовая составляющая - ОМОН. Выбей из-под главы чеченской администрации милицию, как из-под любого градоначальника, и он упадет. Ибо в Кремле, прежде чем заключить сделку, Надырову поставили жесткие условия: укрепляй свое кресло снизу. Без поддержки низов нынешний руководитель администрации - никто, рыба без воды, реанимируемый без аппарата искусственного дыхания. И помни: потеряешь опору, поддерживать тебя никто не станет.

Марковцев - исполнитель; а мысль о том, что он может действовать самостоятельно, лишь раз коснулась аритмичного состояния Джавгара и канула в никуда.

Для него настал, несомненно, темный час, но, как известно, самое темное время перед рассветом.

И снова пришла мысль, которую араб то зазывал, то гнал прочь. Порой она разбивалась, как волны о брекватер, видневшийся вдали, о противоречия: тревога, которая уже подняла на ноги полгорода, и заминированная жена. Где гарантии, что она не взлетит на воздух? Зачем Марку возиться с часами, переводя на них стрелки?

Полный сумбур в голове.

- Время прошло, - наконец услышал он приглушенный голос Марковцева. Больше я не дам тебе ни секунды: замешкаешься - и мы попрощаемся с тобой.