Позывной 'Пантера'

Но мины, предложенные в дополнение вооружения диверсантов офицером разведки штаба ОГВ, заставили Марка призадуматься. Ему дали желтый свет на проведение диверсионной акции, свет, который подразумевал скрытые действия, включая завершающую стадию операции - отход. Что-что, а двойные стандарты Марка никогда не привлекали. Спрут, не желая вступать в опасный конфликт с МВД, все же распорядился относительно специальных средств, состоящих на вооружении спецподразделений. Но вдруг пошел еще дальше: к системе управления работой снайперов он предлагает мины направленного действия. Попечительством над бойцами тут не пахнет, хотя следы скрытой заботы налицо, но выстроенная цепочка действий диверсантов виделась громоздкой и не могла нести на себе фирменное тавро ГРУ: бесшумно снять снайперов, незаметно пробраться на базу, тихо освободить пленника, молчаливо удалиться - чтобы вслед прогремели расставленные диверсантами мины. В общем-то приемлемо - "а чего они песком в глаза кидаются?", - но не к той ситуации, где рисковали все, начиная с начальника ГРУ. Или чуть выше - с начальника Генштаба, который не преминул отметиться выступлениями в СМИ.

Настойчивость, с которой ханкалинский офицер предлагал мины, похожа на навязчивость. То есть он один раз предложил, а потом вроде как с сожалением протянул: "Значит, не возьмёте..." И кровожадным его не назовешь - глаза чистые, как листы в новой тетради, скулы от ненависти к чеченцам не сводит, следов зуда на коже не отмечено. "А как насчет пары гранатометов?" Больше он походил на торговца оружием, нежели на офицера направления ГРУ.

Как бы там ни было, скрытые действия Спрута покажет явная операция его диверсантов. С другой стороны, если разумно исключать личную инициативу офицера направления, Марк не разобрался в тайных замыслах начальника ГРУ и таким образом не исполнил его наказ.

Все это отдаленно напоминало и каперанга Бондарева, и его инициаторские начинания, которые привели последнего к смерти.

Все делает втихаря (это уже о Спруте), немного нервничал Сергей еще и потому, что, судя по всему, начальник секции полковник Мещеряков схватил все с лету, съел "морепродукт" из "Аквариума" и опорожнился, а секретный агент все никак не мог прожевать.

Возможно, Ленц доложил обо всем начальнику Генштаба, поскольку всего несколько часов назад "Радио России" процитировало генерала армии. Суть его непоспешного (на фоне инициатив МВД и Кремля) заявления сводилась к следующему. Начальник Генштаба высказал недовольство по поводу преждевременной передачи чисто военных функций под эгиду МВД и ФСБ; также генерала не могло устроить усиление силовых отрядов (ОМОН, СОБР), состоящих из местного населения, и наделение их едва ли не безграничными полномочиями, - это в то время, когда российским военным запретили проводить спецмероприятия в масках. На военном языке выступления "четырехзвездочного" генерала назывались демаршем. И Марковцев не удивился бы скорому появлению в этих "горячих" краях начальника Генштаба. Он действительно появится в Чечне, но немного позже.

Черный костюм Подкидыша основательно припорошился зеленой пылью, когда он осторожно пробирался через поросший травой участок. Справа он оставил небольшой пустырь, заканчивающийся поваленными деревьями и редким гребешком молодых деревьев. Появляться оттуда было рискованно, ибо предварительные наблюдения показали, что именно в ту сторону чаще всего обращают свой взор часовые. Выброшенные через сетчатый забор базы деревянные тарные ящики послужили Найденову неплохим убежищем, скрывшим его от глаз караульных.

Задача у Подкидыша чуть посложнее, чем у товарищей. Ему еще предстоял рейд ко второму зданию, чтобы снять караульного у склада и вновь слиться с маленькой командой.

До откровенного и неожиданного разговора со Скумбатовым Гриша верил и в то же время не верил, что скоро снова увидит желтоватые глаза Пантеры. Ему казалось, он думал правильно: служить нужно не только самому себе; если это чувство пропадает, что происходит с тобой?.. На краю этой пропасти, которая другому показалась бы обычной канавой, он стоял недолго. Пантера. Позвавший товарищей. Просивший не за себя, а "за того парня". Да, все правильно: служить нужно не только самому себе...

И вот уже третий боец диверсионной группы испытал нетерпение.

Неправильно это, так не должно быть. Но с душой, обладающей своим собственным зрением, не поспоришь. Она уже видела то, на что неспособны глаза: измученного, но все же улыбающегося пленника. Незнакомого парня. Видел больше, чем мог разглядеть Марковцев. Они были вместе, но их разделяла правда.

Болото...