Позывной «Пантера»

Сделаешь мало – напялят, сделаешь много – поставят в ту же позу.

– Я хочу сказать что-то важное, – заторопился Джавгар, понимая, что поздно брать с этих людей слово. Молчат, словно обдумывают способ казни. – Малик ничего не сделает с пленником, пока из Москвы не приедут его двоюродный брат и Билан Кантемиров. Последний против казни, но отговорить Абдулгамидова не сможет. Просто попытка, понимаешь? – Джавгар перевел взгляд на Скумбатова и обратно на Марка. – Просто сказать свое слово. Не думай, что оно уйдет в пустоту. Ты не знаешь Билана: око за око – это его принцип. Прежде чем кто-то поднимет руку на его сына или брата, задумается, что Билан сделает с его родственниками. Билан приедет в Грозный через три дня – это точные сведения. – Путаясь, Джавгар пошел по кругу. – Он постарается отговорить... Может, еще есть надежда.

– Я все понял с первого раза.

– Пойми, мы же не в мирное время живем. Идет настоящая война.

Марк слушал более или менее спокойно, Скумбатов же – с нарастающим бешенством. Кровеносные сосуды в его глазу готовы были лопнуть, когда он, перегнувшись через сиденье, схватил араба за горло. Немногословного и замкнутого Саню прорвало. Больно было смотреть в его горбоносое обезображенное шрамом лицо. Рубец налился кровью, вена на лбу вздулась, а пляшущие посиневшие, как у покойника, губы выплевывали накопившуюся в нем ненависть:

– Тебе-то кто мешал жить в мире, сука?! Для чего ты приехал сюда? Кто тебя звал? Ты в сто раз хуже Малика и Билана, ты людьми торгуешь. Бизнесмены – хер с ними, они товар, ты солдат продаешь, падла!

– Саня... – Марковцев сделал вялую попытку остановить товарища, но Один-Ноль уже не контролировал себя – наверное, впервые в жизни. Его стальные пальцы все теснее смыкались на горле араба.

– Саня...

Бесполезно.

Казалось, останови его, и он умрет от апоплексического удара. Шею бойца переплели жгуты вен, словно в каждой из них было по огромному тромбу. А сердце продолжало неистово качать кровь.

– Саня...

По мере того, как уходила жизнь из этого никчемного араба, который перемешал в своей деятельности и торговлю людьми, и промышленный и коммерческий шпионаж, и приправил все это религиозной пряностью, – успокаивался и Скумбатов. Когда он разжал побелевшие пальцы, они дрожали.

Сергей прикурил сигарету и протянул товарищу. Но убрал руку, когда Один-Ноль хотел взять ее. Он сам сунул сигарету в губы Скумбатову и похлопал по плечу:

– Плевать на него.

Только сейчас до Сани, который ходил со своим разведрасчетом в рейды и уничтожал разрозненные банды боевиков, в открытых зарубах клал врага пачками, снимал часовых, судил мародеров и убийц по закону военного времени, – до Сани дошло... что он убил человека. О чем он, не вынимая изо рта пляшущей сигареты, и сообщил Марку:

– Сергей, я убил его. Если ты спросишь.

– Не собираюсь. Я все видел своими глазами. – Волна напряжения откатила совсем, на лицо Марка возвращались природные краски, пустота внутри заполнялась теплым чувством к товарищу, который все сделал правильно, но главное – сказал правильно пришлому арабу. Ни одного лишнего слова. То, что он не выговорил, осталось в его душе: то были слова о его друге, взятом в плен, проданном и перепроданном. А может, их и не было, или уместились они в короткий приговор, вынесенный старлеем Скумбатовым: «Ты солдат продаешь».

Сергей отечески улыбнулся ему:

– У тебя было трудное детство, Саня, несбыточные мечты. Расскажи мне свою историю, друг...

Устал. Ничто так не выматывает, как нулевой результат.

* * *

Машина с трупом Джавгара Аль-Шахри взорвалась на окраине Каспийска, откуда открывался красивый вид на море. Первыми к месту происшествия подоспели вездесущие мальчишки.

– Бизнесмена взорвали, – авторитетно заявил старший, лет двенадцати пацан. Чуть подумав, добавил: – Или мента.

Мог ли думать Саня Скумбатов, ломая горловые хрящи Джавгару, что в это время спасает совсем незнакомого человека?.. Один-единственный вопрос про пленника мог погубить его. Отвечая Марку, араб мог назвать заложника летчиком, пилотом... И уже второпях отвечать на другие вопросы: о каком летчике он говорит, о каких бомбово-штурмовых ударах в районе Элистанжи...

Три дня спустя сложившуюся ситуацию тщательно проанализирует полковник Мещеряков и на все вопросы даст исчерпывающие ответы.

А пока Марковцев и Скумбатов решали в расположении 77-й бригады морской пехоты срочный вопрос о переправке их в Чечню.

Лейтенант Найденов пока находился в Москве, и ему из одной столицы придется вылететь в пригород другой и привезти документы: удостоверения, командировочные предписания, пропуска в охраняемые зоны. И первым наладить контакт с офицером разведки в Ханкале.

Но главная информация, которую ждал из Москвы Марковцев, касалась Билана Кантемирова, индикатора, подтверждающего правоту Джавгара Аль-Шахри. Наполовину он ее подтвердил: на имя Билана Кантемирова было забронировано место на борту спецрейса, вылетающего в Грозный через три дня в 05.15 по московскому времени.