Позывной «Пантера»

По левому борту машины четко просматривалось освещенное пространство базы ОМОНа. Странное сравнение пришло в голову Марка. Все еще не убранные кое-где бетонные панели и фундаментные блоки, некогда служившие боевикам дотами, которые соединялись не только между собой, но и с прилегающими дворами (путем подземных сообщений), а также искореженные, потерявшие былую форму металлические противотанковые заграждения, сдвинутые бульдозером в одну кучу, – все это родило сравнение с рухнувшей Эйфелевой башней. От нее остались лишь железобетонные руины и... подсветка, бьющая в черное небо.

Спецназовцы экипированы легко, ничего лишнего, что могло бы помешать при передвижениях. Черная униформа – майка с короткими рукавами и брюки, укороченная «разгрузка», точнее, «боевая выкладка», состоящая из пистолетного ремня с отделениями для гранат, подсумков для магазинов, плечевых ремней с компасным подсумком, в котором как раз уместилась рация, чехлом для складной лопаты, уступившей место паре оборонительных «лимонок»; плюс ножевой ремень, крепившийся на бедре.

Мин нет. Зато есть пара «одноразовых шприцов» – гранатометов «муха», с неплохой дозой успокоительного. «Надоедливые «мухи» припасены на случай погони и останутся в машине. Марк мог взять любые мины в Ханкале – типа МОН или специальные, основой которых служит пластит, с замедлителями взрывов и прочими наворотами. Но все они достаточно громоздкие, некоторые тяжелые, а от группы Марковцева требовали в первую очередь маневренность, мобильность. Минимум вооружения компенсировался навыками его бойцов, настоящих силовых разведчиков ГРУ.

Один-Ноль вдруг рассмеялся – не только Марку в голову лезли сравнения, – вспомнив эпизод из кинофильма «Место встречи изменить нельзя», где бандиты из «Черной кошки» шли на выручку Фокса.

– Сергей, ты у нас Горбатый, – сказал одноглазый диверсант. – Его, кажется, Карпом звали.

– Есть такая рыба – камбала называется, – вставил Найденов.

– Началось, – проворчал Скумбатов. – Лучше бы я молчал. Не говори «как кто», Подкидыш.

Из бойцов выходило напряжение, чтобы новым приступом захлестнуть их, потом снова отпустить. Глотать и выплевывать кипящий адреналин до изнеможения, до боли в руках и спине, боли, которая проявит себя только после завершения операции.

Умело прикуривая, не обнаруживая себя, Один-Ноль пустил сигарету по кругу. Пряча ее в ладони, бойцы словно исполнили одним им ведомый ритуал.

Найденов шел первым, за ним Марк, долговязая фигура старшего лейтенанта Скумбатова замыкала бесшумное шествие. У северо-восточного угла базы диверсанты разделились. Один-Ноль, прежде чем проникнуть на освещенную территорию, штык-ножом, работающим в паре с ножнами как ножницы по резке металла, проделал в металлической сетке ограждения окно, оставляя нетронутыми всего два места на нем – собственно, навесы, одинаково хорошо работающие в обе стороны. Эту работу он проделал привычно и умело, даже при патрулировании, о котором вспоминал Марк, брешь в ограждении заметить было невозможно.

2

Сергей отметил время на светящемся циферблате: 01.25. Секундные стрелки на часах бойцов диверсионной группы и координатора – капитана Горбунова – работали синхронно. Двадцать минут назад спецназовцы заняли свои места, и скоро командование группой временно перейдет к Горбунову. Даже после удачного снятия часовых помощь Реаниматора может понадобиться. В свои двадцать семь он достаточно опытный командир, а в сфере координации и контроля группы снайперов ему вообще не было равных.

Чуть нервничал Один-Ноль, подогретый сравнением себя с киборгом, которое выдал Подкидыш. Вроде как сам самому себе не принадлежал. Действительно, странное ощущение: смотришь одним-единственным глазом, а картинку в командном пункте принимают двумя. И зря он поделился своими соображениями с Подкидышем: Гриша тотчас «влепил» Скумбатову новую кличку: Один-Полтора. Еще ущербнее, чем Один-Ноль. И когда проверяли связь, по интеркому отчетливо прошел голос Найденова: «Один-Полтора, как слышишь?»

Скумбатов давно привык к шуткам товарища, они никогда не отвлекали, не злили, не веселили, стали частью взаимоотношений. И если бы в наушниках прозвучало имя Скумбатова: «Саня, как слышишь?», то Саня от неожиданности нажал бы на спусковой крючок.

Один-Ноль раскатал шапку-маску до самых бровей, скатка чуть оттопыривала его уши, но не мешала плотно держаться наушнику с микрофоном – система «hands free», «свободные руки», тонкий проводок уходил в подсумок с рацией. Связь – интерком. Пока друг друга могли слушать только три человека, ровно через три минуты к ним присоединится Горбунов, а спустя десять секунд – вклинится въедливый голос Подкидыша и напомнит всем участникам операции, что Реаниматор вернул одноглазому двадцать пять процентов зрения.

Балаган. Сплошь уроды. Кривые, невидимые, неслышимые, бесплотные. Залегли в нескольких десятках метров от своих целей, поводят стволами бесшумных автоматов и в оптику, как сквозь марлю, видят чуть смазанные фигуры часовых.