Позывной «Зайчик»

После обеда, за время которого я познала счастье обжорства, мой выздоравливающий организм решил, что не прочь поспать, и я не стала сопротивляться. От души поблагодарила Марту за потрясающе вкусные блюда, извинилась за то, что всё съесть не смогла, но пообещала, что уже вечером постараюсь исправиться.

— Ах, ты моя крошечка! — счастливо зарделась горилла и расторопно убрала полупустые тарелки. — Ты спи, спи, тебе положено. Набирайся сил, деточка.

Обласкав меня не только всевозможными словами, но и взглядом, Марта, наконец, оставила меня одну, не забыв предварительно поплотнее задернуть шторы и закрыть дверь.

Так прошло три дня…

Меня холили, лелеяли, опекали так, как не каждая несушка своего цыпленка и наутро четвертого дня я встала в полной уверенности, что пора прекращать это сверхзаботливое безумие. Прав Гроул, который, кстати, куда-то сбежал, якобы по делам, что такой заботой можно элементарно задушить.

— Встала, моя хорошая? — в приоткрытую дверь заглянула Марта и, как только убедилась в своём предположении, сразу же вошла. — Как самочувствие? Болит что? Кушать?

— Доброе утро, — несмотря на желание заявить нянюшке, что я уже не нуждаюсь в её круглосуточной опеке, грубить милейшей женщине не хотелось. — У меня всё просто отлично. Ничего не болит, нигде не тянет и я полна сил и желания вступить в ряды абсолютно здоровых людей. Как насчет одежды?

— Одежды? — впервые за всё это время растерялась Марта и беспомощно развела руками. — А нет её. Малыш Гро обещал привезти, но сам прибудет только к вечеру.

Отдельной песней было обращение Марты к Гроулу. «Малыш Гро» и никак иначе. Поначалу это веселило, но вскоре я привыкла и лишь иногда сдержанно улыбалась. Вот и сейчас я лишь улыбнулась и успокаивающим жестом прикоснулась к лохматой руке Марты, которая всерьез решила расстроиться.

— Не надо, всё в порядке. Похожу пока в том, что есть, а переоденусь вечером. Как насчет завтрака? Я могла бы даже помочь его накрыть.

— Вот ещё! — махом взяла себя в руки нянюшка и без особых усилий переставила меня от двери ближе к кровати, приподняв над полом, как пушинку. — Никаких накрыть! Я сама всё принесу.

— А я бы внизу поела… — попыталась я отстоять хотя бы право на перемещение и постаралась изобразить максимально достоверное умоляющее лицо. — Мне ску-у-учно…

— Ну хорошо, — недовольно поджала губы Марта через несколько секунд, когда всё-таки не выдержала моего морального давления на жалость. — Идем, крошечка. Только давай носочки хотя бы дам, тебе сейчас никак простужаться нельзя.

Простужаться? В этом благодатном климате Средиземноморья при круглосуточной температуре от двадцати до двадцати семи градусов? Это надо хорошо постараться…

А носочки надеть пришлось. И не просто носочки, а практически шерстяные чулки до колена. Очень милые, в оранжево-зеленую полоску, с голубым кружевом по верхней кромке и фиолетовым цветочком сбоку. В комплекте с изумрудной шелковой ночнушкой до колена это выглядело просто сногсшибательно. Особенно учитывая, что ночнушка была такой пуританской, что даже мне, не слишком привередливой в одежде, периодически хотелось слегка укоротить её в бесконечных рукавах и отрезать горловину.

Но на что только не пойдешь ради хороших людей…

Зато за эти дни в пространных вечерних беседах с Мартой обо всём: от наименования мира до населяющих его рас, от системы правления до места семьи Гроула среди остальных знатных домов, от географии до флоры и фауны, я узнала уйму всего нового и интересного. Оказывается, Марта была не только няней семьи, но и младшей воспитательницей, поэтому знала всё и обо всех, с удовольствием приобщая к этим знаниям и меня. Сама нянюшка, не ведающая себе жизни без опеки хоть над кем-нибудь, принадлежала к малочисленной расе коуди — разумным обезьянам этого мира. Все без исключения коуди были необычайно дружелюбны, преданны и просто обожали маленьких детей, поэтому члены высокородных домов без опаски доверяли им воспитание своих отпрысков. Последнее же время, когда самая младшая сестра Гроула подросла настолько, что в услугах Марты семья больше не нуждалась, коуди, вырастившая своих собственных детей больше пятидесяти лет назад, откровенно хандрила и сумела найти хоть какое-то утешение лишь в уходе за загородным домиком семьи.

И тут в её ласковые объятия передали меня…

В общем, Марта отрывалась.

— Запеканочка вот, вареньице, киселик, булочки… — нянюшка накрывала на стол в нижней столовой так быстро, что я не успевала за ней следить. — Кушай, моя лапушка, кушай. А после сходим прогуляться, и я покажу тебе одно чудесное местечко.

Об этом загадочном чудесном местечке я слышала уже второй день, но никак не могла добиться более внятного описания. Судя по обмолвкам Марты, это был то ли пруд, то ли залив, с берега которого, сплошь засаженного магнолиями, открывался просто умопомрачительный вид.

Прогуляться — это хорошо…