Позывные дальних глубин

Хватив полстакана «Столичной», Непрядов снова загрустил и расчувствовался. Подумалось о том, что однажды стоит вернуться в этот старый дом, поселится здесь навсегда и спокойно доживать остаток дней своих. Он постарается вспомнить всё, чему когда-то учил его дед: копаться в огороде, ухаживать за пчёлами, солить на зиму грибы и делать медовуху. Вот так же он будет коротать свои одинокие вечера у жаркой печки, подбрасывая в неё дровишки, да безмятежно вспоминать прожитую жизнь со всем хорошим и плохим, что в ней случалось.

А если не суждено ему стать одиноким, то рядом всегда будут его внуки. Они сядут рядом и станут внимать каждому сказанному им слову. Но придёт время и он, отставной военный моряк Егор Непрядов, со спокойной душой и чистой совестью станет на вечные якоря где-нибудь на здешнем погосте. Тогда уж без него продолжится жизнь. И может очень даже случиться, что кого-то из внуков тоже в своё время позовут к себе море и служба морская. Так уж, видно, всем Непрядовым на роду написано…

На крыльце кто-то громко затопал сапогами. Дверь без стука отворилась, и в дом ворвался какой-то коренастый, небритый мужик в ватнике и с двустволкой в руках. Щёлкнули два взводимых курка.

Егор вскочил из-за стола, ухватывая за горлышко бутылку, чтобы ею защищаться.

— Его-орка! — вдруг сконфуженно и удивлённо протянул вошедший, отводя нацеленные было на Непрядова стволы. — Ети ж твою в дышло… Это ты?!

— А ты думал кто, балда чокнутая? — сказал Егор, узнав Тимошу, двоюродного брата своей жены.

— Вот так встретились! — обрадовано воскликну Тимоша. — Ну, здравствуй, своячок ты мой дорогой. Здравствуй, душа твоя пропащая.

Они крепко обнялись.

— А я вышел на двор, — начал объяснять Тимоша. — Смотрю, а в доме у деда Фрола, царствие ему небесное, вроде как окна светятся. Ну, думаю, опять какие-то суки в доме шакалят. Развелось тут всяких «туристов» на нашу голову, всё равно что саранчи.

— Значит, это они здесь пошуровали?

— Вначале заезжие шабашники поживились, а потом уж и не знаю кто.

Непрядов удивлённо вскинул брови, мол, как это ты не знаешь? Но Тимоша лишь махнул рукой.

— Хотел вот сберечь дом, да только не судьба, — сказал грустно Катин брат. Однако почему так вышло, объяснять не стал, поспешив переменить тему разговора.

— Пошли-ка, своячок, ко мне. Казачка моя чего-нибудь на стол соберёт. Посидим, поговорим. Не в этой же конюшне тебе ночевать?

Только Егор не внял никаким доводам, твёрдо решив остаться на ночь в своём доме. Тогда Тимоша сказал, что принесёт сейчас, чем на ночь укрыться, а заодно прихватит с собой чего-нибудь горяченького: «не гоже в сухомятку вечерять». Против такого расклада Непрядов не возражал.

Вернулся Тимоша уже вместе со своей казачкой, Марьей Николаевной. Она тотчас по-простецки, по-родственному напустилась на Непрядова.

— Это что же такое, спрашивается?! Явился на село, а к родне своей и глаз не кажет. Устроился тут, как бродяга какой. И не стыдно тебе?

Дородная Марья Николаевна стояла перед Егором грознее тучи, упираясь в крутые бёдра кулаками. Егор стушевался перед её волевым бабьим взглядом. В знак своего раскаянья он приложил руку к сердцу, а потом трижды поцеловал её в обе щеки.

— Ладно уж, — смилостивилась она, расстегивая пуговицы на пальто. — Вы тут погуторьте где-нибудь в сторонке, чтоб не мешать мне, а я зараз на стол соберу, — и принялась проворно извлекать из прихваченной с собой кошёлки разную домашнюю снедь.

Егор с Тимошей вышли на крыльцо покурить. Вернее, курил только Тимоша, а Егор при этом присутствовал. Дождь совсем перестал и туч как не бывало. Полная луна облила матовым светом траву на склоне холма, подсеребрила в пруду воду и обозначила тёмные кроны деревьев на фоне ярко вызвездившего неба.

— Надо же, как дверь-то высадил, — пожурил Непрядова Тимоша, ощупывая дверной косяк. — Как ты её в злобе долбанул, аж на дальнем конце села слыхать было. А ключ-то у меня хранился. Чего б тебе, Егор Степаныч, самому-то до этого не «докумекать» было?

— Да уж не «дотумкал», Тимофей Ильич, — повинился Непрядов. — Сгоряча это получилось. Вот как увидал, что с домом стало…

— Понимаю, — сказал свояк. — Очень даже понимаю тебя. Но ты не печалься, не бери в голову. Завтра я насажу новые петли, а замок и этот сойдёт. Лады?

— Лады, — согласился Егор.

— А что в церкви-то? — поинтересовался Непрядов. — Я так и не смог туда попасть. На дверях тоже замок.

— Такой же разгром, — подтвердил Тимоша. — Алтарь порушили, утварь порастащили. С прошлого года ещё картошка там в буртах гниёт. Лучше и не видеть тебе всей этой гнуси…

Непрядов тяжело вздохнул. А про себя решил, что бы там не стряслось, но в храме он непременно должен побывать, чтобы встретиться с бессмертным взглядом Непряда. А иначе не будет ему ни покоя, ни счастья, ни удачи…

Они помолчали. Тимоша затягивался сигаретным дымом, хрипло откашливался. Егор слушал, как где-то на погосте сердито гукал филин и как в пруду перебранивались лягушки.

— Должно быть, завтра степлеет, — прикинул Тимоша по своим приметам.