ППГ-2266, или Записки полевого хирурга

Грудь — туманно. Главное новое — отсасывать гемоторакс7. А насчет операций — осторожно. Только грудную стенку. Да, еще ушивать пневмоторакс8. И то — до кожи! Не знаю как. Однако основа всего — это сортировка. Впечатление, что раненых нужно все время сортировать. На эвакуацию, на госпитализацию, на перевязку, на операцию. Всюду — 1-я и 2-я очереди. Все в зависимости от общего состояния, от ранения, сроков поступления, загрузки МСБ или госпиталя. И — превыше всего — от «санитарно-тактической обстановки».

После этого был еще один переезд — в г. Жиздру, где мы получили медицинское имущество и развернулись в летнем пионерском лагере. Раненых не было, но хорошо прорепетировали и подучились: повязки, шины накладывали, «Указания» прорабатывали. А где-то шла большая война — грустные сводки, бомбардировки Москвы…

* * *

4 августа мы вплотную подходим к фронту. Вечереет. Впереди нас то ли туча, то ли сплошной густой дым — мрачно. Непрерывный гул артиллерийской стрельбы. Уже целые сутки мы его слышим. ППГ-2266 шагает на запад, «4-го августа к 18.00 развернуться в районе г. Рославль и принять раненых от МСБ». Этот приказ лежит в кармане у начальника.

Обоз, двадцать две пароконные подводы, уже двигается на Жиздры шестой день. Спешим, боимся опоздать — осталось несколько часов до срока.

Штабная подвода впереди, рядом с нею шагает Хаминов в крагах. Я знаю, что у него расширение вен и он страдает, но впереди стрельба, -- и он должен идти первым. Комиссар сегодня сзади подстегивает, чтобы не растягивались, не отставали. Кони шагают споро, хотя позади — 180 км за шесть дней, и телеги нагружены тяжело…

Мы идем пешком. Лишь несколько женщин, которые стерли ноги, стыдливо примостились на повозках. У некоторых туфли порвались, идут босиком — маленьких сапог так и не получили.

Моя база — телега операционной. Здесь же приписаны Лина, Лиза, Татьяна, Тамара, Зоя. Хороший народ в нашей компании. Побаиваются канонады, разумеется, но сомнений в правильности приказа не высказывают.

Я тоже думаю, что все правильно. Стреляют? Так это же война. Всю дорогу мы едем проселками: избегаем бомбежек и чтобы машины нам не мешали… Правда, кони уже привыкли и не шарахаются в сторону, как вначале. В глуши перелесков мы не чувствовали войны, пока не услышали стрельбу… Даже сводок не знаем, радио у нас нет.

Уже привыкли к походу. Спим на земле — с вечера валимся, как подкошенные, а ночью просыпаемся от холода — чертовски холодные ночи на Смоленщине. Но шинель хороша! И теплые портянки тоже пригодились — на ночь я разуваюсь и ноги в них завертываю. Пилотку тоже не снимаю — уши мерзнут.

В Жиздре кипятильник приобрели, поэтому кипяток есть два раза в день, а вечером — еще суп, если сон не сморит, пока Чеплюк варит, прислушиваясь к ночному небу, не летят ли там самолеты. Еда хорошая, только нерегулярная. Но сейчас не до желудка и не до ног. Впереди дым, стрельба явно усиливается. Ропот:

— Куда он нас ведет? Сусанин нашелся!

— Неужто не видит? Прямо в пекло!

— Где эти начальники, что встретить нас должны?

— Они давно сами смылись!..

Солдаты стали попадаться часто — в каждой деревеньке кто-нибудь есть. Не только обозы, но пушки и машины со снарядами. Раненых, однако, не встречали… Начальник послал собирать информацию. Сведения противоречивые.

— Бои в Рославле.

— Наши оборону держат километров десять западнее Рославля.

— Немцы прорвались — прут, страшное дело!

— Не видите, что ли? Горит Рославль!

Восемь вечера. Мы уже опаздываем. Начинает смеркаться. Подъезжаем к следующей деревне. Тут нам нужно на Варшавское шоссе поворачивать — хватит плутать по проселкам. Где-то на шоссе при въезде в город нас должен встречать представитель санотдела. На опушке леса артиллеристы устанавливают орудия, стволы направлены к дыму. В разговоры не пускаются — заняты. Только посмотрели удивленно.

Мы решительно поворачиваем на север и направляемся к шоссе. Стрельба, кажется, совсем рядом. Некоторые даже пулемет слышат, но я не разбираю. Уже слышен дорожный шум — трактора трещат, а может, танки. Машины идут почти непрерывно. До Рославля — 8 километров. Насыпь высокая, на шоссе с трудом взобрались. Выехали и выстроились на обочине. Только проехали метров сто — остановка. Эмка с щелевидными тусклыми фарами освещает группу: Хаминов высится, рядом поменьше — Зверев и еще один военный в фуражке. Я подхожу и слышу разговор:

— Покажите мне вашу карту и приказ.

Хаминов открывает планшет.

— Поворачивайте обратно и поскорее уезжайте. Замешательство. Молчание.

— Ну, что же вы? Командуйте!

Зверев:

— А как же приказ?

— Я вам приказываю. Полковник Тихонов из отделения тыла армии… Можете сослаться в санотделе. Ясно? Выполняйте!

— Слушаюсь.

Хаминов дал команду и сел в первую повозку.

— Ну, поехали!

И мы поехали. Да как! По асфальту легко, все забрались на телеги, повозочные взмахнули вожжами и — бегом, рысью, а где и в галоп!