PR для братвы (Пацаны России)

Все это понимала и Марина. Когда она слушала телефонный разговор, до нее дошло, что затевается что-то жуткое и надежды на спасение ничтожны. Про себя бесстрашная женщина решила, что в последний момент бросится с Алинкой в окно и лучше примет смерть, чем гнусное жестокое насилие.

Похотливые взгляды пустивших от возбуждения слюни мясников ее не раздражали, она их просто не замечала, вспоминая самые счастливые мгновения своей жизни, горько сожалея, что время безвозвратно ушло.

Снова запиликала трубка, и оставленный у дома Кострова убийца сообщил, что вдрызг пьяного кандидата доставили и даже занесли в квартиру.

— Выжди часа полтора, пусть уснет, — распорядился Череп. — И смотри не промахнись.

— Да куда он денется, комната ведь одна, — хладнокровно ответил прошедший первую чеченскую заварушку наемник. — Эта штука из него решето сделает…

«В кого „не промахнись"»? — насторожилась Марина. Абонента беззубо-фиксатого ублюдка она слышать не могла. «Что происходит? Чего они ждут?» — лихорадочно соображала красавица и не находила ответа.

Морды бессловесных жлобов были напряжены, упыри с вожделением созерцали ее, но явно думали о другом…

* * *

Снова нахлынули воспоминания. Первое серьезное увлечение — мальчишка из параллельного класса, собирались после его службы в армии пожениться, обещала ждать. Не дождалась: погиб в Афгане, за две недели до дембеля подорвался на мине. Пыталась забыться, наивно полагая, что уже не влюбится никогда.

Вокруг крутились поклонники с престижными профессиями — судовые механики, штурманы, капитаны. Некоторым позволяла за собой ухаживать, но то ли парни попадались такие или в загранку стремились только потенциальные торгаши, понтовые вывески с барыжной душой. Шмотки, джинсы, шузы, «Сони», куда сбыть, где дешевле взять, за сколько продать, рубились за каждый рубль. Рассказы только о магазинах и распродажах, о таможнях и о валюте.

Все пытались купить и красивую девушку-секретаршу Марину тоже. Косметикой, блузками, юбками, а сами норовили затащить в постель. Может, и привыкла бы, может, так со всеми и везде, вышла бы замуж и ждала бы у причала какого-нибудь спекулянта с престижной работой…

Но случайно появился Костров — киношная ситуация. Шестеро подвыпивших щенков из школы морского обучения. Ну как же, герои, форма, толпа. Друг друга подзуживают. «Девушка, девушка, куда торопитесь! Пойдемте с нами!» Окружили, затискали, куда-то за руки стали тащить. «Ну че ломаешься, сучка!» — как хлыстом хлестанули…

И Андрюха — откуда взялся, один против стаи юных подонков. «Что стоишь, беги, дура!» Убежала, а он так и остался биться за девичью обиду.

Увидела через три дня там же, у порта, разглядела. Невысокий, спортивный, плечи, талия, бедра, джинсы, рубашка с крокодильчиком, в черных очках, с расплывающимися из-под них фиолетово-желтыми фингалами, и добрая улыбка разбитыми губами и щербинка вместо выбитого зуба. Красавец из фильма ужасов.

Сделала вид, что не узнала, прошла мимо. Сама себя спросила: «Случайность?» и оглянулась. Смотрел вслед и улыбался. Замедлила шаг — не догнал, да и не пытался. На следующий день не могла дождаться окончания работы. «Увижу ли еще?» Попыталась выкинуть из головы. «Тоже мне, принц с расквашенной рожей! За меня расквашенной…»

Сердечко екнуло: стоит с огромной белой ромашкой. Прошла, будто не замечая протянутого цветка. «Возьмите, девушка, это вам!» — и снял очки. Взгляд умный, пристальный, даже синяки стати как-то не так заметны.

Взяла. Подумала: «Влюбился, что ли?», а сама-то на шею готова броситься, даже не зная, как зовут.

«Андрей», — будто догадался.

«Марина».

«Провожу?»

Только плечами пожала. Пошли рядом и молчали. «Чтой-то со мной? Никогда молчаливых не любила. — Поняла: — С ним спокойно, сам не обидит и не позволит никому». Незаметно посмотрела: «А он симпатичный, но, наверное, это не важно».

Несколько километров до дома по набережной, через мост и опять по набережной, и все молча. Как хотелось к нему прикоснуться, хоть локоточком… Церковь. Монастырь. «Это мой дом». Молчит, очки надел. Не хочет прощаться. И я…

«Может, зайдете? На чашечку кофе…» Сам не напросится, это сразу видно. Не стесняется, просто уважает… «Да!» — согласился. А может, ждал… Нет, это я, дура, я его всю жизнь ждала… Почему? Просто чувствовала: он НАСТОЯЩИЙ…

Кофе. Какой кофе? Кто первый поцеловал?.. Я…

* * *

Господи, как хорошо… Почему так хорошо? Как хочется в нем раствориться… Я с ума сошла… Что будет утром?.. Сгорю от стыда… Еще… Еще… Почувствовала языком щербинку… Я его сейчас задушу… Нет, я сама умру… От счастья…

Он рядом, руки теплые, тоже не спит… Скоро утро… Уйдет или не уйдет… Боже, как стыдно… Я же его совсем не знаю… Уйдет… Ромашка… Любит — не любит… Плюнет — поцелует, к сердцу прижмет — к черту пошлет… Любит… Любит!..

Спит… Глаза закрыты, фингалы уже желтые… Уйдет… «Андрей, мне пора. Ты останешься?» — «Нет, встречу». Не верится… До вечера не доживу…

«Морская, на море полетим?»

«Да хоть на Северный полюс». — Подумала: «Господи, как он все понимает!» и сказала: «С работы не отпустят».

«Кто начальник?»

«Главный инженер…»