PR для братвы (Пацаны России)

— Из любой ситуации можно извлечь выгоду, — учила хитрющая Галя свою нерешительную подругу. — У ящеровских хватит сил уничтожить Строгова, и тогда его квартира и вся обстановка достанутся нам. Главное — объяснить Кострову, что для них существует реальная смертельная опасность, — еще не зная о ночных событиях, добавила она, прикидывая, сколько могут стоить строговские апартаменты со всем барахлом. Одна только картина Ку-инджи оценивалась в несколько сот тысяч долларов. Получалось неплохо, оставалось только настроить Макарыча и бандитов на убийство шефа отдела юстиции и афериста Чернявчика.

Азарт деловитой Гали передался и податливой Тане, глаза у нее загорелись от очевидной в случае успеха материальной выгоды, она не могла простить VIP-извращенцу его садистские фантазии, доставлявшие бедняжке столько страданий. Представив долгие годы совершаемые над ней отвратительные действия VIP-садиста и нервно облизав при этом губы, нежнейшая юристка с ненавистью произнесла:

— Вот бы запрячь Олега в сбрую, запихнуть в задницу дезодорант, а потом заставить облизать. За такое зрелище я даже готова заплатить Макарычу… — Таня замолчала, не зная, сколько же может стоить это действие в исполнении кандидата в депутаты в городской парламент, потому как предпочитала оплачивать услуги собственным телом. — Я бы ему десять раз отдалась, — закончила она, прикидывая по таксе пятьсот долларов за раз.

Однако растрепанный вид невыспавшихся, помятых дамочек вряд ли мог соблазнить уже приближающегося Макарыча, к тому же сама соблазнительница, обутая в разного цвета сапоги, причем оба правые, смотрелась комично. У Гали сапоги тоже были разного цвета, но ногам соответствовали; впопыхах при отступлении она схватила три своих обувки, но из разных пар, и одну Танину, гардероб у девочек, как помнится, был обширным.

* * *

— Расчудесно выглядите, — неуместно пошутил подошедший Костров, но дамочки этого не заметили, опрометчиво бросившись ковать будущее спокойное благополучие.

Как всегда, первой начала Галя:

— Андрей Дмитриевич, мы позвали вас для того, чтобы предупредить о серьезной опасности, грозящей ящеровским пацанам и лично вам. Всех вас собираются убить, — и замолчала, наблюдая за реакцией бандита.

Лицо Макарыча омрачилось. «Судя по всему, юристки не знают о ночных заморочках, — подумал он, — но обладают какой-то информацией, пусть выговорятся, затем станет ясно, что делать».

— Ну что ж, я готов выслушать, — серьезно сказал Андрей.

— Две недели назад, — продолжила рассказ адвокатша, — у нас появился Чернявенький и, запугивая вами и парнями из ящеровской группировки, стал вымогать деньги. Мы ему отказали и выгнали, но сообщили о случившемся нашему куратору Олегу Юрьевичу Строгову. Строгов сказал, что для волнения причин нет и он найдет возможность поставить Чернявенького и бандитов на место. А пять дней назад нашу квартиру обокрали, несомненно, с подачи Чернявчика. Вместе с нашими вещами воры вынесли и хранящиеся у нас ценности Строгова. От ярости он с ума сошел, грозился убить всех ваших парней. Сначала мы не придали этому значения, но вчера с ним пришли два отморозка, и мы с Таней кое: что слышали из их разговора. Там ясно называлась ваша фамилия, какие-то еще, имена Равиля, Ящера, и что пора вас всех мочить. Он так и сказал — мочить…

— Как выглядят эти двое? — перебил Макарыч.

— Один гопник — длинный, с грязны ми лапами заросший черной щетиной, — обрисовала Шеста деловитая юристка, чувствуя, что весьма заинтриговала Кострова, — второй — сутулый, с металлической фиксой в беззубом рту.

«Все сходится, — подумал мудрый старикаша, — осталось только понять мотивы девочек. Ведь не секрет, что меня и Равиля вороватые юристки ненавидят. Зачем же они тогда сливают информацию о своем шефе Строгове? Теперь ясно, чья это квартира, „дипломат“ с баксами и нэцке. Если б нас шваркнули, то дамочки, наоборот, должны были радоваться, так как я и татарин — свидетели их манипуляций с кротовеким общаком. Что-то здесь не так, — анализировал Макарыч, разглядывая взлохмаченных, по-клоунски обутых адвокатесс. — Может, здесь какая-то западня? — задал он себе вопрос и осмотрелся. — Вроде ничего подозрительного нет. Спросить напрямую — глупо. Наверняка ляпнут что-нибудь про гражданское правосознание, уважение к государственным законам или какую другую лабуду, в которую и сами не верят… Но вызвали же они зачем-то именно меня, хотя полгода назад грозились посодействовать Жоре в моем повешении за яйца… Надо им подыграть, сделать вид, что все это мне не интересно…»

После продолжительной паузы лицо Макарыча просветлело и приняло даже какой-то беззаботный вид.