Прабхупада лиламрита

Бхактиведанта Свами оставил все свои вещи на чердаке Дэвида, куда не собирался возвращаться, поэтому туда отправился Карл, чтобы забрать самое необходимое. Свами попросил оставить большую часть вещей, в том числе книги, чемодан и диктофон, там, где они были.

Хотя к этому моменту у Дэвида уже миновал пик безумия, вызванного сильнейшим воздействием ЛСД, он еще оставался невменяемым. Когда Карл пришел, дверь была заперта изнутри, и Дэвид сначала боялся открывать кому бы то ни было, но в конце концов впустил Карла. Он плотно закрыл все окна, и на чердаке стояли давящие жара и духота. Билл Эпштейн, который тоже приходил в этот день, охарактеризовал состояние Дэвида как «психоз, нервный срыв, вызванный наркотиками». И хотя Дэвид очень сожалел, что обрушил свой гнев на Свами, ни Билл, ни Карл и мысли не допускали, что Свами вернется к нему. Было очевидно, что планы Бхактиведанты Свами превратить чердак в храм Радхи-Кришны рухнули. Карл с Биллом собрали некоторые вещи Свами, а Дэвид остался в мансарде. Ему хотелось побыть в одиночестве.

Карл Йоргенс знал, каков стиль жизни Свами, и хотел создать ему все необходимые условия для жизни и работы. В углу чердачного помещения у Карла был небольшой рабочий кабинет, и он решил предоставить его Свами. Также Карл соорудил в комнате возвышение из подушек и освободил пространство вокруг него, чтобы гости могли сидеть полукругом. Жена Карла, которую совсем не воодушевлял тот факт, что к ним переехал Свами, все же согласилась обшить для него несколько подушек индийской тканью в полоску.

Некоторое время все шло гладко. Свами продолжал свои утренние и вечерние лекции, и многие хиппи с Бауэри приходили его послушать. Трое из его регулярных посетителей жили в этом же доме, а несколько других, в частности брат Карла, — в ближайшем квартале. Майкл Грант, Джеймс Грин... Один раз пришел даже Дэвид Аллен.

Дон Натансон (художник): Однажды я сидел на чердаке у Карла, когда с прогулки возвратился Свами. Я уже знал, что он живет здесь. Приходили в основном музыканты. Они наслаждались теплыми дружескими беседами с ним по утрам. Это было само по себе странно, поскольку эти ребята не спали фактически всю ночь, а он устраивал встречи в шесть утра, и продолжались они целый час. Он вел пение, играя на ручных тарелочках — раз-два-три, раз-два-три... Это было более чем странно, ведь все они сидели на наркотиках и были весьма начитанны. Но какое-то время девять-десять человек приходили каждый день, и им было тут хорошо. Им очень нравилось приходить сюда по утрам.

Карл понимал, что, хотя творческая группа постоянных посетителей Свами легко и быстро подхватывала настроение киртана, они «пользовались этим по-своему, чтобы приправить свои собственные видения и озарения», особо не собираясь при этом становиться настоящими учениками или безраздельно поклоняться Господу Кришне. Свами был, в сущности, первым духовным человеком, с которым они познакомились в жизни. Их увлекали его киртаны и его слова, хотя они даже и не пытались их понять. Карл приглашал: «Проходите! Это не обман. Это подлинная реальность. Вам понравится. Это музыка. Это танцы. Это праздник». Карл видел, как хорошо было этим людям в присутствии Свами, «когда они медитировали на его пение и угощались приготовленной им пищей. Ничего подобного они раньше не испытывали, за исключением, может быть, тех мгновений, когда их посещало творческое вдохновение».

Но для Карла и Евы скромное присутствие Свами создавало трудности. Никогда до сих пор за все время своего пребывания в Америке не был он столь непрошеным и нежеланным гостем. Студия Карла была рассчитана на то, чтобы они с женой жили там только вдвоем и пользовались спальней, кухней и гостиной так, как им заблагорассудится. Если им хотелось покурить марихуану, отведать мясного или еще чего-нибудь, это было их полное право. Это был дом Карла; здесь жил он, со своей женой и со своими кошками и собаками. А теперь им приходилось делить этот дом со Свами.