Прабхупада лиламрита

Люди все подходили и подходили — чего и хотел Свами. Он хотел, чтобы они пели и танцевали вместе с ним, а теперь того же хотели и ученики. Они хотели быть с ним. Они уже делали это вместе — возле ООН, в Ананда-ашраме, на Вашингтон-сквер... Казалось, это будет продолжаться вечно — они будут собираться, садиться и петь. А он всегда будет рядом.

Наконец он запел — Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе. Ученики подхватили, сначала слишком низко и нестройно, но он еще раз повторил мелодию, и голос его звучал твердо и торжественно. Они отозвались уже смелее, звеня караталами и хлопая в ладоши — раз... два... три-и-и, раз... два... три-и-и. Он снова запел один, а они, ловя каждое слово, хлопали в ладоши, звенели тарелочками и старались поймать его взгляд, обращенный на них из глубин его мудрости, его бхакти. Ради любви к Свамиджи они оборвали все связи с окружающей действительностью и присоединились к его пению. Свамиджи играл на маленьком барабане, левой рукой держа его за ремешок и прижимая к себе, а правой отбивая замысловатые ритмы мриданги.

Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе. Прошло полчаса, но он не чувствовал усталости и по-прежнему пел, а заинтересованных зрителей становилось все больше и больше. Несколько хиппи присели на краешек ковра, скрестив ноги. Подражая преданным, они слушали, хлопали в ладоши и пытались подпевать. Маленькая группа участников киртана начала расти, а люди все подходили и подходили.

Как обычно, киртан привлек музыкантов.

Ирвинг Хольперн: Я делаю флейты и играю на музыкальных инструментах собственного изготовления. Когда появился Свами, я подошел и стал играть, и он поприветствовал меня. Как только подходил новый музыкант и брал первую ноту, он поднимал руки в знак приветствия. Казалось, он стоял на сцене, за дирижерским пультом в Нью-Йоркской филармонии. Я имею в виду жест, знакомый любому музыканту. По этому жесту ты понимаешь, что человек хочет играть с тобой и рад тому, что ты играешь с ним. Это был язык, на котором общаются музыканты, — я сразу уловил это и очень обрадовался.

По всему парку постоянно слонялись одинокие музыканты, и, услышав, что можно подыграть Свами и что им будут рады, они один за другим потянулись к нему. Один саксофонист пришел просто потому, что хорошо звучали ударные и ему захотелось подыграть. Другие, подобно Ирвингу Хольперну, видели в этом нечто духовное и получали удовольствие от приятных звуков. По мере того как музыкантов прибывало, все больше собиралось и прохожих. Свамиджи солировал и пел вместе с хором, а только что подошедшие начали петь вместе с ведущим, и вскоре киртан превратился в несмолкающий хор. После полудня вокруг преданных толпилось уже более сотни человек, и дюжина музыкантов с латиноамериканскими барабанами, бамбуковыми и металлическими флейтами, губными гармошками, деревянными и металлическими трещотками, бубнами и гитарами играла вместе со Свами.