Прага. Инструкция по соблазнению

Хотя Лара разволновалась и внезапно стала говорить на русском, мама Мирека её поняла и вполне дружелюбно улыбнулась и убрала тарелку. Уф, главное, чтобы не обиделась!

— Вино? — Роман вопросительно посмотрел на Лару. Она кивнула. Было бы интересно попробовать то вино, которое они делают.

— Мирку, выбэр! — приказал он сыну. Мирек неохотно встал из-за стола.

— Бэрушко, тебе какое? Белое или красное?

— Красное.

— Сухое? Полусладкое? Сладкое?

— Я не знаю, — растерялась Лара, — я не очень разбираюсь.

— Ты любишь более сильное или легкое? Терпкое или нежное?

— Какое-нибудь… интересное.

Мирек открыл огромный холодильник для вина, стоявший в столовой, пробежался пальцами по горлышкам бутылок, лежавших там, а потом вытянул одну.

— Надеюсь, понравится.

Он ловко снял фольгу с бутылки, выкрутил штопором пробку и разлил вино по бокалам.

— Пробуй.

Лара осторожно отпила глоток очень темного густого вина. Терпкая сладость разлилась на языке какими-то ягодными нотами. От магазинных напитков это вино отличалось так же, как отличается бриллиант от пластиковой стекляшки.

— Очень вкусно. А как оно называется?

Лара сказала это по-чешски и посмотрела на Романа, но тот кивнул Миреку, переадресовывая ему вопрос. Он вздохнул и скучным голосом стал на чешском перечислять:

— Вино называется Алибернет, этот сорт винограда вывели в Советском Союзе, скрестили Аликанте-бушэ и Кабернет Совиньон. Вино минимум год настаивается в бочках, вкус плотный, насыщенный, ощущаются ноты черной смородины и шоколада.

Отец гордо улыбнулся и принялся за гуляш, запивая его вином. У мамы тоже стоял бокал с вином, и даже брату перепало несколько капель, буквально на донышке. И только себе Мирек не налил ничего.

— Почему ты не пьешь? — тихо спросила Лара.

— Терпеть не могу вино, — хмуро ответил он и ушел на кухню. А вернулся с бутылкой пива, которую вся семья проводила красноречивыми взглядами.

Глава 24. В кругу семьи

После обеда Лара взялась помогать маме Мирека (её, кстати, звали Тереза) с посудой. Они унесли грязные тарелки со стола на кухню, а потом сгрузили их в посудомойку. Бокалы Тереза поставила возле раковины — их следовало мыть вручную.

— Я могу… — Лара хотела сказать «помыть посуду», но вдруг поняла, что даже близко не знает, как это на чешском. — Ммм…

— Умыт надоби? — помогла ей мама Мирека и впервые тепло улыбнулась. Лара облегченно улыбнулась в ответ и, закатав рукава, подошла к раковине.

— А где вы познакомились? — вдруг спросила на чешском Тереза, и Лара едва не выронила из рук стеклянный бокал. О, похоже, что она недооценила маму Мирека! Ей думалось, что такой разговор пройдет за обеденным столом, где можно было бы переадресовать все вопросы Миру — пусть выкручивается! — а теперь так не выйдет.

— Общежитие, — ответила ей на чешском Лара, решив, что она будет говорить максимально коротко. Меньше слов — меньше ошибок. И грамматических, и несостыковок в их истории.

— Ты учишься в том же университете? — продолжала выспрашивать Тереза.

— Да.

— На каком факультете?

— Филологический, — автоматически ляпнула Лара и чуть не взвыла. Господи, какая она дура! Филфак, ага — в аграрном-то институте!

Судя по тому, как изумленно взмыли брови у невозмутимой Терезы, она тоже себе это плохо представляла.

Лара начала на своем ломаном чешском объяснять, что это в России она училась на филологическом, а потом приехала сюда и стала учиться на экономическом, вместе с Миреком. Только старше его на два курса, в этом году закончит бакалавриат и пойдет в магистратуру.

Мама Мирека слушала, кивала, помогала подбирать слова, а потом, когда Лара выдохлась и замолчала, задала всего один прямой и безжалостный вопрос:

— А как ты учишься, если так плохо говоришь на чешском?

Туше! Ларе показалось, что она буквально слышит тот жалобный дзыньк, с которым осыпались на землю осколки её нескладного вранья. Блин, почему они с Миреком не придумали, что ей говорить? Почему он вообще не сказал заранее о том, что надо будет врать?

— Я не студентка, я преподавательница русского, живу в общежитии, там мы с Миреком познакомились, — Лара решила, что дальше изворачиваться не имеет смысла.

— Ты ЕГО преподавательница? — у мамы в голосе зазвенела паника. И Лара решила, что не будет ничего плохого, если она немножко побережет нервы этой прекрасной дамы. Хотя бы в благодарность за те килограммы вкусной еды, которые она передала ей на Рождество.

— Конечно, нет, — с благородным негодованием возмутилась Лара и увидела, как облегченно выдохнула Тереза.

— А сколько тебе лет?

— Двадцать шесть — Лара решила здесь не врать.

— Хорошо выглядишь! — одобрительно кивнула Тереза, еще раз с удовольствием оглядев Лару. Похоже, что разница в возрасте не показалось ей какой-то серьезной проблемой. А потом, понизив голос, она заговорщицки ей прошептала:

— Я мужу не буду говорить, что ты преподавательница, не бойся. Миречек из-за папы, наверное, просил тебя не говорить правду. Он у нас строгий.