Прага

Имре неохотно согласился прийти в контору еще несколько раз, по крайней мере, пока все хоть немного стабилизируется и кто-нибудь другой возьмется управлять или положение станет слишком очевидным, его невозможно будет игнорировать и никому больше не вздумается сюда приходить. Покуда он ждал, когда сдадутся остальные, «несколько раз» быстро растянулись на неделю и другую, потом на месяц, два, в которые Имре учился у рабочих обслуживать и ремонтировать типографские машины. Он узнал, как посыльные от новых редакторов газет приносят материалы в печать приклеенными на картон. Узнал, как переплетают книги и делают корешки (хотя никаких книг не выходило). Узнал, что означает странный маленький рисунок пистолета. Узнал печальные финансовые обстоятельства компании, узнал о неумных — потом странных, потом панических, потом наплевательских — решениях отца, целиком полагавшегося на ныне уничтоженных, казненных или запертых в тюрьму клиентов, партнеров и авторов. У своих работников и друзей Имре собирал мнения о том, какие книги люди купили бы, если б у них были деньги. Он составлял списки этих предполагаемых книг и шарил в развалинах архива — что можно переиздать, тем временем продолжая выпускать двух- и четырехстраничные газетки, которые прекращали выходить после нескольких номеров, и скромные черно-белые рекламные плакатики, которые даже при всей своей скромности лгали: в магазинах, которые они робко расхваливали, продавалось ничтожно мало.

Несколько месяцев выстроились в полгода. Умения рыться в мусоре и торговать из-под полы — приобретенные Имре во время войны, которая до тройной трагедии 1944-45 годов оставалась игрой, в которой он был бесспорно ловок, — сослужили ему и типографии хорошую службу, пока доисторическая экономика медленно возрождалась, поднимаясь из топи меновой торговли обратно к настоящим деньгам. Из своего высохшего наследства он выжимал довольно денег, чтобы давать скромные суммы и покупать скромные подарки двум молодым матерям на разных берегах реки.

И наконец он одержал первую победу. Он подрядил матерей нескольких друзей написать поваренную книгу с рецептами для эпохи дефицита, и первая за четыре года книга, изданная в «Хорват Киадо», — «Чтобы хватило на всех» — продавалась весьма прилично. Шесть встревоженных сотрудников размножились до восьми иногда жизнерадостных.

«Пробуждение нации» давно прекратило существование, и любые старые номера, которые Имре случалось найти, особенно те, где попадались «Письма издателя», одно бредовее другого, он немедленно сжигал. Но финансовая газета, теперь «Наш пенгё», снова пошла хорошо Вскоре Имре повезло через друга получить заказ на печать продуктовых карточек. Он стал подумывать о необходимости девятого сотрудника.

За девять месяцев в «Хорват Киадо» издали четыре несовместимых исторических опуса, рассказывавших о последних тридцати трех годах. Все эти издания оплачивали новые или возрожденные политические партии; как будто при неясном будущем прошлое тоже стало туманным, и люди не могли договориться, кто же кому что сделал и почему, кто был злодей, а кто мудрец, и соглашались единственно в том, что Трианон был преступлением. Имре читал каждую из этих книг, сколько смог, но в каждую следующую углублялся все меньше. Прибыль от них, однако, помогла оплатить новый грузовик, ремонт склада и одного станка.