Прагрессоры Атлантики (СИ)

Нам достался 'фэмлиборд' - семейная яхта с двумя двуспальными кроватями, по отдельной каюте для каждого из супругов. Витя сразу занял переднюю двуспальную. Мне разрешили спать в салоне. А Ринат и Костя устроились в кормовой, шикарной спальне.

Мы дружно, и на полном серьезе, вознесли благодарственную молитву 'святому Патрику', который убрал с яхты переднюю каюту в носу яхты и устроил там дополнительное помещение для хранения всяких полезностей. Витя сказал, что это довольно распространенная практика, хотя бы потому, что каюта в носу яхты самая паршивая - там самая сильная качка и болтанка, и нормально отдохнуть там очень тяжело, надо уработаться как поросенок, но тогда и в гальюне можно уснуть.

Когда я читал про всяких моряков, я понял, что у них на кораблях и судах особое отношение к чистоте и порядку. Ринат, наверное, был счастлив, чистоту мы поддерживали как в операционной. Никто из нас не был свинушкой. Витя всегда был аккуратист. Костя тот еще чистюля.

Ринат это отдельная тема, он даже ногти пилочкой подравнивал, приучал себя к будущему хирурга. Ринат - это мой ангел-хранитель, наверное, потому что я никогда не относился к нему серьезно - всегда воспринимал его как 'пассажира-попутчика на одни сутки', которому можно поплакаться чутка в жилетку на свои неудачи и прочие происки врагов, выслушать традиционное 'сам дурак', и расстаться довольным беседой. Вот так, Ринату я болтал о своих проблемах, хоть он раз и навсегда мне честно признался - он не спец в психе, ему мои слова, с точки зрения диагноза ничего не говорят, и на психотерапию, и на психиатрию он не посягает. А мне и ладно, рассказал хоть кому-то о неприятном и полегчало: сделал гадость, на сердце радость, всегда готов поделиться неприятностями. С другой стороны - у нас установились отношения серьезного доверия и уважения к способностям друг друга. С Ринатом ясно - не увжать медика может только молодой сопляк, у которого здоровья из всех ушей хлещет вместе с адреналином. Первый удар беды по семье и каждый навсегда приобретает странное отношение к медикам: хитрую смесь благодарности и недовольства, всегда хочется вот найти какой-нибудь изъян в проделанной медиком работе. Золотые сердца у медиков - у Рината точно. Как он согласился нам помочь с барабанами? Непонятно. Но пришел однажды, когда не было барабанщика, попросил палочки и начал что-то изображать. Что характерно он палочки взял в манере Чарли Уоттса. И работать начал в той же манере - скупо, без всяких соло-шмоло, в нашу джаз-банду влился легко, сразу после того, как за пару вечеров научился партии барабанщика в теме Брубека 'Держи пять', понимающему достаточно.

Костя поддерживал реноме молодого морсвина и юного морского волчонка - чистоту уважал. Тоже интересный паренек. Из семьи офицера, как он увернулся от пути военного - неизвестно, но был аккуратистом и прирожденным человеком стиля - не шиковал, не бедствовал, но всегда выглядел изящно, блин, классный черт! Реально с аристократичными кровинками в венах, паренек.

Меня подшпынивали постоянно, я неряшка и лопух - скрываю за необходимостью творческого беспорядка свою безалаберность и снисхождение к бардаку. Но на яхте мне стало комфортно, просто все резко переменилось и как бы с начала началось. Я стал коком, на кухоньке - тоже мне, нашли 'камбуз' - я медитировал, занимаясь нехитрой готовкой. Мы в быстром темпе разгрузили холодильник, в первую очередь сожрав все припасы из скоропортящихся. Фрукты и овощи Ринат забрал на переработку в пользу семенного банка имени Мичурина. За четыре дня был один дождик днем и три ночных. Просушка семечек шла под нашим бдительным приглядом: помидорки и огурцы мы все уважали, а картофан это принц стола. Четыре пакета с картошкой Ринат перебрал тщательно, обработал каждую картофелину и заверил нас: не пропадем, картошка отличная, пусть индейцы утрутся своим бататом.

По части Паганельства он давно сошелся с Костиком - два садовода-мичуринца, он даже на дачу к нему ездил, и с картошкой помочь, и ягоды пособирать, и другие помидорки. Теперь мы все напрягали память и уточняли, что можно полезное из гербария привезти в Европу. Этого полезного, неожиданно оказалось просто лайнер - не вынесет двоих наша малышка, даже Боливар избег этой участи - куда только рассовывать станем рассады и запасы? Вот тогда мы и заценили мудрость 'святого Патрика', подогнавшего нам дополнительное складское помещение. И, кстати, присели с Костей в апостольской - так мы назвали наш уголок на время бесед на религиозные темы, два кресла, разделенных столиком - и однозначно решили: тот самый Патрик, который по Ирландии проповедовал - святой непременно, извечно и без базара - честный монах. Но Патрика Коллинза решили форева именовать Патриком Коллинзом младшим, и возвести в ранг младшего святого, отдавая дань уважения старшему - монаху.

Все вопросы 'робинзонского типа' мы ежедневно решали в отдельное время. У нас была семинарская система. Были несколько важных тем и по каждой мы устраивали разборки и совещания.