Прайд

Девушка, с ослепительно белыми волосами и жёлтыми глазами. Чем-то напоминает ту, мёртвую, из видения, но много краше. На прекрасном лице — интерес и сочувствие. Плюс ещё что-то, почти забытое. Заворожённый смесью настоящего и призрачного, из небывалых воспоминаний, я взялся за холодные пальцы и медленно поднялся на ноги. Реальность, океанскими волнами качалась вокруг, то поднимая вверх, то роняя в бездну, но постоянно омывала, проносясь мимо.

— Не узнал? — пухлые губки раздвинула неуверенная улыбка, а напряжённый взгляд пронизывал насквозь, точно пытаясь отыскать некий секрет.

— Нет. — меня словно застопорило. В глазах непрерывно вспыхивал тот же странный ажурный узор, напоминающий браслет, а руки и ноги будто сковали ледяные наручники, — Зара…

— Молодец, — в её голосе чувствовалось облегчение. Девушка поцеловала меня, — сумел. Пошли, я провожу тебя.

Ледяные оковы исчезли и яркий свет начал быстро наполнять пустую вселенную, поглощая всего меня, без остатка.

Альфа — Омега 2

АЛЬФА

— Очнулся? — странно знакомый голос блуждал вокруг, то превращаясь в неразборчивое дребезжание, то возвышаясь до органного гула, — давно пора.

Открыть глаза оказалось невероятно сложно, возникло ощущение будто рвётся ткань необычайной прочности. Кроме того, некая сила непрерывно тянула назад, вновь погрузиться в бездну сладостной тьмы, где нет ни тревог, ни волнений. Однако всё внутри сопротивлялось этой силе, и я всё же сумел поднять веки.

Бирюзовый сумрак, в котором терялись призрачные тени предметов, а сумрачные стены казались скорее густым туманом, чем чем-то материальным. Кажется, я лежал на каком-то твёрдом предмете, но чувства отказывались подчиняться и сказать: так это или нет было невозможно. Из всего окружающего, по настоящему реальным казался лишь человек, сидящий на стуле передо мной. Впрочем, совсем не человек.

— Ну здравствуй, дружище, — сказал Илья, — долго же тебя не было. Я уж волноваться начал. А у некоторых так и вовсе истерика приключилась.

Я сделал попытку приподняться, ворочая тело, словно неповоротливую колоду, которая вросла отростками корней в жёсткое ложе. Физически ощущалось, как рвутся прочные жгуты и всякий обрыв болезненным щелчком отдавался в голове. Илья поначалу с интересом следил за моими неуклюжими движениями, но потом протянул руку и помог сесть.

— Прекрасно выглядишь, — сообщил он и ухмыльнулся, — ну, всяко лучше, чем разрубленный на куски.

Чёрт! В голове слегка прояснилось и я сумел вспомнить: Сердце Льва и целая армия охотников, пришедшая по мою душу. В сердце невыносимо кольнуло, когда я вспомнил своих детей. Зачем они пришли? Уж лучше бы умер в одиночку! Умер…Что происходит?

— Что случилось? — озвучил я последний, пришедший в голову, вопрос, — почему я жив?

— Ты в своём репертуаре, — хмыкнул товарищ и заложил ногу за ногу, — безумно рад меня видеть, что и написано на твоей постной физиономии. Я вот, когда узнал, что воскрес из мёртвых, оказался безумно рад сему великолепному факту и даже расцеловал всех встречающих. Кстати, огромнейшее тебе спасибо.

— Ах, да, ты же умер, — в голове всё кружилось, — какого хрена происходит? У львов есть потусторонний мир?

— Естественно, нет. Как и у людей. Смерть необратима.

— Тогда, что мы делаем здесь?

— Нарушаем законы мироздания, — он рассмеялся, — вставай. Пришло время выйти наружу и продемонстрировать всем нашего доблестного Реконструктора. Знаешь, приятель, кое-кто очень хочет тебя видеть, ещё кое-кому просто любопытно, а вот увидев некоторых ты и сам удивишься. Честно.

Мне же, пока, было совсем не до удивления. Простейшие вещи давались с невероятным трудом: обычная одежда, чёрт бы её побрал, получилась лишь с третьего раза, а ноги тряслись и подгибались. Пришлось опираться рукой о кусок чёрного базальта, послуживший мне ложем — не самая лучшая постель. Очевидно именно так ощущают себя люди на последнем этапе существования: как рыхлый ком почвы, распадающийся на части.

— Скверно выгляжу? — спросил я у Ильи.

Кот лишь пожал плечами.

— Бывало и хуже, — отмахнулся он, — предполагаю, ты ещё приведёшь себя в порядок. В частности — уберёшь эти шрамы с лица. В остальном — как обычно: готов разбивать женские сердца.

Шрамы? Пальцы прошлись по паре рубцов, пересекающих лоб и левую щёку. Странно, но они казались неотъемлемой частью кожи и при всём желании я не мог представить лицо без них. Ещё и это! Впрочем, пара шрамов на физиономии — сущие мелочи, по сравнению с остальным.

Илья распахнул полог шатра, в котором меня угораздило возродиться и сделал приглашающий жест. Внутрь хлынул поток такого яркого света, что меня едва не отбросило назад. Помнится, пара граней принимала нас в мирах ярких солнц, к сиянию которых приходилось долго привыкать. Неужели мы так далеко от центральной оси?

Нет. Это был самый обычный мир, с небом, затянутым серыми тучами, из которых сыпался мелкий холодный дождь. Однако глаза упорно воспринимали пасмурную погоду, как полдень жаркого лета. Жаркого! Я дрожал от холода — небывалое ощущение. Похоже, если я и вернулся, то лишь частично.