Прайм-тайм

— А Тэдди сказал что-то вроде: «Лучше бы она померла», — докладываю я. — Возможно, этим все не кончится. И возможно, кому-то ой как влетит.

Но Мэйси только смеется в ответ.

— На самом деле это был каверзный вопрос, — говорит она, сверкая глазами. — По правде говоря, я уже сама все разведала.

— Выкладывай, — требую я. Очевидно, Эллен все-таки жива. А ведь ничто так не помогает взглянуть на свои проблемы с другой стороны, как чьи-нибудь жизненные неурядицы.

— Ну, скажем… — медлит Мэйси. — «Новое лицо «Третьего канала»» вскоре предстанет не перед зрителями, а перед судом. Недавно ей довелось узнать, и самым неприятным способом, что попытка надуть аптекаря, подсунув ему чужой рецепт на оксиконтин, чревата неприятностями с законом. И что копам не важно, во сколько у тебя эфир.

— Она в… — Поверить не могу.

— В тюряге, — заканчивает Мэйси за меня. — Анжела поехала вытаскивать ее оттуда. Как думаешь, сдать преступницу нашим газетным сплетницам?

Я-то знаю, что она не станет. Мы с Мэйси дружим еще с тех пор, как однажды сцепились из-за фастфуда в буфете на подвальном этаже телеканала. Случилось так, что неожиданно налетевшая на город пурга заперла сотрудников в здании, — и кучка репортеров, возненавидевших синоптиков, опустилась до борьбы за любые закуски и сладкое, которые еще оставались в побитых, работающих через раз автоматах. Я застукала Мэйси, когда она дубасила металлический корпус одного из них в попытке вызволить чипсы, и мы вдвоем раскачивали и тыкали его до тех пор, пока он не выдал нам две пачки со вкусом барбекю.

На самом деле ее зовут Маргарет Изабель Де Розиерс Грин, но на радио она просто Мэйси Грин, гений спортивной журналистики. Мэйси может постоять за себя в любой раздевалке и, что необычно для новостийщика, никогда не станет подсиживать коллег по работе. Мэйси — из тех, кому все равно, пуст наполовину стакан или полон, — она разве что с удовольствием выпьет оставшуюся половину, а потом с не меньшим удовольствием нальет еще. А во мне она нашла старшую сестру, которой у нее никогда не было.

— Кстати, — говорит Мэйси, сбрасывая ноги с туалетного столика. — Мы готовимся ко Дню благодарения: предки мужа снисходят с Лонг-Айленда[11] — Мэйси выдает свое коронное выражение лица, закатывая глаза. — Вот будет веселье. Ждем тебя как обычно.

У Мэйси, этой-то ультрамодной красотки, дома настоящий семейный очаг в стиле пятидесятых: двое смышленых детишек, верный муж, прелести пригородной жизни в большом коттедже. Все, чего мне когда-то так хотелось. Потом я поняла, что мне хорошо и одной. Наверное. Очевидно, что возможность стать матерью я уже упустила, и на протяжении нескольких лет это расстраивало меня, но сейчас… В общем, что есть, то есть. Я смирилась с тем, что моими единственными детками останутся золотые статуэтки, выстроившиеся в ряд на моей полке в кабинете.

Курс, которому не обучают на факультете журналистики: «Страх перед будущим. Слава или Дети».

— Само собой, я буду, — отвечаю я. — Спасибо, что приютите меня. Опять.

— Будешь одна? — Мэйси изучает меня, вопросительно вскинув брови. — Никаких любовных сдвигов? Еще никого от меня не прячешь? Может, есть какой-нибудь достойный претендент, которого мы сможем склонить к ужину с индейкой и окончательно покорить, представив ему тесный кружок любящих тебя друзей?

— Боюсь, что нет, — качаю головой. — Милой интрижки с айтишником в прошлом году мне вполне достаточно, как думаешь?

Мэйси зорко следила за моими давнишними отношениями, закончившимися тем, что оба раза я отменила помолвку, а также за двумя недавними романами — с судьей и со специалистом по подбору персонала: оба слишком нуждались во внимании, отнимали слишком много времени и слишком ревновали меня к моей публичности. Мэйси без устали следит за Милашкой Джеймсом, моим первым — и единственным — мужем, а еще постоянно подбивает погуглить моего последнего бывшего. Надеется, что рано или поздно меня все-таки ожидает хеппи-энд. А для Мэйси он состоит в замужестве, и бесполезно убеждать ее в том, что меня это не интересует. Наверное, не интересует.

— Не важно, — любезно соглашается Мэйси. — Ты же знаешь, как мы тебя любим. — Она поднимается с кресла, поправляя фирменные черные джинсы. — Как поживают твои сюжеты для рейтинга?

Показываю большой палец и активно киваю.

— Как раз получила интересную наводку, — начинаю я. Но из страха сглазить тут же замолкаю. — Объясню, когда мы раскрутим эту историю до конца.

— Ну ты даешь, Брэнда, — отвечает Мэйси. — Еще одной «Эмми» станет больше. Ты просто создана для всей этой репортерской суматохи.

Поворачиваюсь к зеркалу, на которое падает свет от лампы на стене, и вдруг задумываюсь.

— Понимаешь, Мэйс, ведь Брэнда Старр — персонаж вымышленный, потому она и спустя тридцать лет выглядит так же шикарно. А я вот — нет. Возможно, серьезная журналистика теперь не в ходу. — Оборачиваюсь к подруге, хмуря брови. — И скажи, здесь правда жарко? Ты…