Праймзона

— Что тут происходит, Рут? — спросила она.

— Да так, небольшой производственный брак, — с победительной усмешкой сказал Рутгер, отирая окровавленный меч о штаны. Сам же тем временем подумал: “А Дитер-то оказывается везунчик. Раз не получилось с Тео, придется оживить крысолова…”

А когда Рутгер покончил с восстановлением героев, он вновь встретился с Анабеллой в зале старинной библиотеки замка Зальцберг.

И хотя Рутгер не знал, что именно стало тому причиной, но Анабелла, зябко кутающаяся в норковый палантин на фоне высоченных стеллажей, уставленных необъятными, с кожаным тиснением на корешках, фолиантами вдруг показалась ему… такой… нестерпимо желанной!

Почти… любимой!

Надо сказать, Рутгер сам испугался собственных внезапных чувств.

Откуда они, чудь их разорви, вообще взялись? Ведь еще днем, когда он мчался к Анабелле на Зубане, он думал о ней как о милой, доброй девушке, с которой его связывают отношения, больше всего напоминающие дружеские. Он думал и о том, что их роман изжил себя, да и вообще непонятно на чем стоял, когда длится… Рутгер был уверен, если бы у него была сестра, а не брат, с этой вот сестрой его и связывали бы в точности такие отношения, какие были у него с Анабеллой: отношения, исполненные нежной заботы, но при этом в интимном смысле совершенно холодные!

Но сестра сестрой, а теперь плоть его буквально… трепетала от близости Анабеллы! И в этом у знатока женского пола Рутгера не было никаких сомнений!

“Неужели приворотное колдовство? И не в какой-нибудь Ардонии — а у нас, в просвящённой Империи Доктов? Но кто, кто приворожил меня? Анабелла? Едва ли! Зачем ей, такой высокородной, такой богачке, искать моей любви, любви неудачника и гуляки… И потом, это ведь она, она требовала, чтобы мы расстались! Говорила, у нее нет больше чувств, что ей тоскливо и скучно…”

Но додумать свою мысль Рутгер не успел.

Неведомая сила буквально швырнула его на колени перед девушкой, которая, чтобы скрыть волнение, заплетала и вновь расплетала свою длинную золотую косу.

Анабелла, завидев коленопреклоненного Рутгера, в страхе отпрянула.

Ведь, перемены, произошедшие в сердце Рутгера, которые она теперь явственно ощущала, стали сюрпризом и для нее!

— Анабелла… Милая… Я так благодарен тебе за помощь, — Рутгер покрыл белую, нежную руку Анабеллы, которой ему каким-то чудом удалось завладеть, торопливыми поцелуями. — Даже не знаю, как я смогу отблагодарить тебя за все твои хлопоты… и за тот риск, который…

Анабеллу неожиданно сильно тронула внезапная страстность Рутгера, рядящаяся в одежды простой признательности.

Хотя она старательно пыталась отогнать от себя назойливую мысль о том, что случится, если эта страстность инициирует продолжение их вроде бы окончившегося романа. Что скажет папенька, у которого, конечно, свои планы на её судьбу? Что скажет свет? Да и вообще, хочет ли она сама этого? Не минутная ли это блажь?

Словом, Анабелла благоразумно промолчала. Тем более, что говорил, и притом охотно, разгоряченный Рутгер.

— Я не знаю, что я могу сейчас сделать для тебя, чтобы отблагодарить тебя за твою доброту… Но я обещаю тебе, Анабелла, я клянусь тебе, что каждый вечер, засыпая, я буду думать о тебе. И мысленно, благословлять твои дни и ночи… А еще я буду, — Рутгер запнулся, подбирая выражение поточней, — целовать тебя… Но это — исключительно в знак моей глубочайшей благодарности!

Анабелла вдруг почувствовала, что на душе у нее стало светло.

— Только лишь в знак благодарности? — тихо переспросила она, поглаживая Рутгера по волосам.

— Не только… Но также и в знак… в знак… чего-то такого, чему я не могу подобрать название! — честно признался Рутгер.

Анабелла улыбнулась — загадочно и одновременно с этим соблазнительно.

— Рут… Ну что же ты стоишь на коленях?! Ведь пол… его мыли вчера утром Вставай, пожалуйста, вставай!

Анабелла жестом побудила Рутгера подняться.

А когда тот поднялся, она… приникла к его животу своим животом и впилась в его губы своими влажными, пахнущими вишней губами!

“Вот это да…” — только и успел подумать Рутгер. “Похоже, ее тоже приворожили!”

Поцелуй Рутгера и Анабеллы, хотя и был импровизированным, вышел долгим и вдумчивым. Как будто они стремились наверстать все те неслучившиеся поцелуи, которые могли бы быть, если бы они не разлучились, за эти долгие месяцы порознь…

Ни Рутгер, ни Анабелла не спешили закончить этот бесконечный поцелуй. И хотя это был всего лишь невинный контакт истосковавшихся по близости губ, и у лорда Данзаса, и у дочери лорда Сентора, возникло ощущение, что этот поцелуй является прологом к чему-то значительно более важному и нежному. К чему-то, что, возможно, будет длиться всю их жизнь…

Наконец, тяжело дыша, они раскрыли объятья, глядя друг на друга с вожделением и радостью.

Рутгер заговорил первым.

— Анабелла, милая, только не говори мне, будто только что ты поцеловала меня как… как сестра! И что этот поцелуй был… ошибкой, — прошептал Рутгер.