Прах и безмолвие

Следующие полчаса Паско переходил от одной группы знакомых к другой, но в конце концов у него разболелась нога, и он, чтобы дать ей отдых, совершил роковую ошибку, прислонившись к стене в углу. Через две минуты он оказался зажатым в своем углу двумя самыми скучными людьми из всех присутствовавших на банкете. Один из них был профессор Анстон, не признававший ничьего мнения, кроме собственного, знаток средних веков, который в спорах использовал как самый веский аргумент свой огромный живот, тесня им оппонента. Второй был каноник Хорнкасл, бледный очкарик, чья плоть так иссохла от святости, что он превратился в скелет, обтянутый кожей, что, однако, не мешало ему быть не менее напористым в дебатах с профессором. Паско, чувствовавший, что он мало что может добавить к их высказываниям по поводу общественного значения постановки мистерий, дважды пытался совершить побег, но оба раза был отброшен назад: сначала животом знатока средневековья, а потом — локтем священнослужителя. Участники спора приходили к единому мнению, только когда бросали взгляд на стойку бара, над которой все еще красовалась скульптурная композиция, представлявшая собой высеченный из гранита лоб Дэлзиела и отлитое из золота чело Чанг над бутылкой «Хайленд-Парк». Тогда на лицах обоих спорщиков отчетливо проступало одинаковое выражение смертельной обиды, правда, начертанное в одном случае огненными, а в другом — ледяными письменами.

— Я думал, Чанг выступит с речью, — сумел Паско вставить во время одной из таких многозначительных пауз.

— Смею сказать, так и будет, как только ее внимание перестанет быть так бесцеремонно и грубо узурпировано, — резко произнес каноник.

— А с кем она разговаривает? Кто это существо? — спросил профессор. — Я и не знал, что в театре «Кембл» ставятся спектакли с участием борцов сумо.

Пожалуй, для человека, который единственный в зале в этом отношении мог бы дать Дэлзиелу три очка форы, это было слишком сильно сказано.

— Это, — сообщил Паско, — начальник уголовно-следственного отдела полицейского управления, мой босс Эндрю Дэлзиел, которому будет приятно узнать, что объективность науки и бескорыстие церкви все еще живы на этом свете. Извините меня.

Пузо и локоть расступились, как некогда воды Красного моря, и Паско направился к Элли, поглощенной беседой с пожилой невзрачной женщиной в твидовом костюме и туфлях на приличествующем возрасту каблуке.

— Ну как, — приветствовала его Элли, — весело проводишь время?

— Я только что с трудом отделался от двух невообразимо занудливых людей, — пожаловался он, — а потому нуждаюсь в легком отдыхе.

— Да, мы заметили тебя, ты стоял там в углу, — сказала Элли как-то слишком весело. — Дороти, это мой муж, Питер. Питер, это Дороти Хорнкасл.

— Здравствуйте, — сказал Паско, не сразу поняв, в чем дело. Но Элли уточнила, так чтобы у него не осталось никаких сомнений:

— Жена каноника Хорнкасла, — и добавила: — Извините меня. Мне просто необходимо перекинуться парой слов с советником Вудом по поводу кофеварки для Центра безработных.

Она, может быть, хотела проявить такт и не быть свидетельницей неудобного положения, в которое попал ее муж, но Паско почувствовал себя брошенным на произвол судьбы.

— Я хотел сказать, что совершенно не знаю эпохи средневековья. Я даже не мог уследить за всеми тонкостями их сугубо научного спора, хотя, без сомнения, я…

Он запнулся, остановленный взглядом Дороти Хорнкасл. Это не был холодный взгляд злорадствующей при виде его замешательства женщины, это было полнейшее равнодушие к тому, что он третировал ее мужа.

— Вы, насколько я знаю, полицейский? — спросила она.

— Да. Из уголовно-следственного отдела.

— Работаете под началом мистера Дэлзиела?

— Совершенно верно. Вы с ним знакомы?

— Лично нет, но знакома с тем, что о нем говорят. Он что, старый друг мисс Чанг?

— Нет, но посмотреть на них, подумаешь, что да, правда? — улыбнулся Паско, взглянув туда, где этот tete-a-tete только что был нарушен неугомонной вездесущей прессой в лице Сэмми Раддлсдина из «Ивнинг пост».

— Говорят, что он человек с уникальной интуицией, — сказала Дороти Хорнкасл.

— Он-то? Ах, да-да, я тоже так думаю: Хотите, я вас познакомлю?

Она подумала и, улыбнувшись какой-то своей мысли, ответила:

— Ну, может быть, попозже.

Чанг, бросив Дэлзиела на Раддлсдина, пробиралась к ним сквозь толпу. Однако она не остановилась. На ходу обронив: «Привет, Дороти. Привет, Пит», — она подмигнула ему, едва заметно подняла большие пальцы, мол, все отлично, и подошла к ученым спорщикам о средних веках. Анстон, дрожа от восторга, склонился над ее ручкой, чтобы запечатлеть на ней липкий поцелуй. Даже замороженный каноник, который не сделал поползновений к подобного рода плотскому приветствию, заметно начал оттаивать под лучами солнечной энергии Чанг. Паско заметил, что миссис Хорнкасл пристально наблюдает за происходящим. Вряд ли она испытывала что-то даже отдаленно похожее на ревность.

— Чанг заставила их прекратить спор, я бы так не сумел, — сказал он.

— Он думает, что он Бог, — проговорила она.

— Что?

— Мой муж думает, что он Бог.