Прах земной (СИ)

Вскоре служба закончилась, и люди стали медленно расходиться.

А снаружи меня уже поджидал сюрприз. Рича в машине не было! Я же просила его никуда не уходить, а он взял и слинял куда-то.

Мне пришлось обойти церковь почти два раза, прежде чем он нашёлся. За весьма интересным занятием, кстати.

Кто бы мог подумать, что недолюбливающий людей неприкасаемый будет помогать низкорослому седому дедушке – сторожу, наверное – таскать большие коробки из подвала в крестильный зал, находящийся не в храме, а в соседнем, небольшом здании.

Старичок как раз благодарил моего угрюмого, вечно молчаливого телохранителя за помощь, как вдруг из-за угла появляюсь я, вся такая воинственная и замёрзшая, и, клацая зубами, начинаю:

– Ты з-зачем машину з-закрыл?!

Бестолочь!!! – дико хотелось добавить, но, помня о посторонних и жёстком характере Рича, пришлось сдержаться.

– Я из-за-за тебя скоро с-снег вместо пара в-выдыхать начну! – обвиняюще сказала, подойдя вплотную к неприкасаемому, наблюдающему за мной удивлённо-недоверчивыми глазищами.

Лицемер! Скрывает свои эмоции, прикрываясь позорным кленовым листочком равнодушия, и радуется.

– Ох, ладно, Ричард, спасибо за помощь. Идите, а то девушка сейчас замёрзнет, – добродушно улыбнувшись, дедушка развернулся и похромал к храму.

Рич, оглядев дрожащую ледяную статую, в которую я медленно превращаюсь, взял меня за руку и повёл к машине.

Я вот поражаюсь, как он умудряется так крепко держать мою ладонь, и при этом совсем не царапать кожу когтями?

Кинув задумчивый взгляд на его волосы, я вспомнила оранжевый цветочек-хищник, ловивший позавчера на голове мужчины бабочек, и улыбнулась. А уши, кажется, слегка покраснели от смущения и воспоминаний того вечера, но едва ли кто-нибудь это увидит. У меня сейчас не только уши красные, но и щёки с носом, причём, последние от холода.

– Так зачем ты из машины выходил? – я ни в коем случае не осуждала неприкасаемого за то, что он помогал тому дедуле носить ящики. Скорее, мне было просто непонятно, что сподвигло этого чопорного человека на такой подвиг. Не тянул Рич на доброго самаритянина, хоть ты тресни.

– Захотел и вышел, – вяло махнув рукой в сторону переднего пассажирского сидения, сказал мужчина и уселся за руль.

Быстро запрыгнув в машину, я, в то же время, не теряла уверенности и продолжала расспрашивать его о случившемся.

– А помочь почему решил?

– Меня попросили – вот и помог. Куда ехать?

– На Черкасскую, соседняя улица. И что, тебя всего лишь попросил какой-то незнакомый человек, и ты сразу пошёл ему помогать? – не поверила.

– Да, – напротив очень серьёзно ответили мне.

– А если я тебя кое о чём попрошу, ты тоже… исполнишь?

– Смотря, что ты попросишь, – уклончиво ответил.

– Улыбнись, а?

– Зачем?

Вот ёлки-палки! Когда мы в моей комнате целовались, позабыв обо всём на свете, он подобных вопросов почему-то не задавал.

– Надо, – бурчу, доставая мобильник и включая камеру. – На память сфотографировать тебя хочу.

Ну, не совсем на память, но на день-два его оскаленная фотка в телефоне задержится. Надо же мне доказать Мальвине, что у Рича нормальные зубы, а рассказывать про наши с ним поцелуи не особо-то и хочется. Это всё-таки слишком личное.

– На память?

– Ага, давай уже улыбайся. Пока красный на светофоре горит.

– Какая ты болтливая, – растянув губы в фальшивой улыбке, вздохнул мужчина.

Пользуясь моментом, я радостно нажала на кнопку и щёлкнула его на камеру. Но забыла отключить вспышку.

– Дура, – впервые слышала, чтобы Рич такое говорил. Обычно он даже самыми безобидными словами не бросается, а тут… трёт глаза, моргает и без конца шипит о моей ограниченности. Довела я, в общем, человека. Неловко как-то.

Рич.

Одно дело, когда какой-то посторонний человек просит тебя о помощи, и совсем другое, когда с этим же самым пристаёт Элена.

С ней, хочу заметить, нужно вести себя вдвое, а то и втрое внимательнее, чем с другими, потому что Романова – не девушка, а… нечто, имеющее две ноги, две руки и голову, абсолютно не предназначенную для простейшей мыслительной деятельности.

Порой я с некоторой завистью начинаю вспоминать Дом, где не было излишне назойливых девиц, из вредности кричащих тебе на ухо гадости и фонариком светящих в глаза.

Ещё один корень зла, преследующий меня по сей день, зовут Маэстро. Потому как именно он приучил нас, неприкасаемых, никогда и никому не отказывать в помощи. Конечно, в своих мечтах он подразумевал, что помогать мы будем друг другу, и не мог предположить, что кто-то из его подопечных когда-нибудь вырвется на свободу, и будет помогать не своим собратьям, а тем, кто с Домом связан постольку-поскольку.

– Ой, здесь-здесь останови, смотри не проедь! – попросила девчонка, ткнув пальцем в направлении двухэтажного магазина электронной связи.

Что ей там понадобилось? – припарковавшись, заглушил мотор.

Но Элена, ничего не объясняя, уже отстегнула ремень безопасности и убежала по своим делам.