Практическая антропология

Для чего роботам коммунизм? Коммунизм – мечта ленивых, то есть опять-таки животных созданий. Этакий видоизмененный рай, в котором можно ни черта не делать, но все иметь. Социализм же – его бледная (как спирохета) разновидность.

Стоит ли насиловать людей запретами «ради их же блага»? Например, запрещать наркотики – никотин, героин, алкоголь? Или эти попытки лишь увеличат издержки всего общества на содержание мафии и борцов с мафией?.. Стоит ли добиваться «справедливого» перераспределения, отнимая у тех, кто заработал, и давая тем, кто не заработал. Или это лишь убьет желание работать и флегматизирует экономику в целом?.. Стоит ли вообще одним несовершенным животным решать за других несовершенных животных или лучше не перекашивать систему, отдав решение личных проблем личностям?

А ведь сегодня на Западе некоторые благодетели доходят в своих порывах осчастливить народ, заставив его принимать только правильные (с их точки зрения) решения, до совершенно идиотских предложений – о запрете кредитных карт, например. Для всех! Потому что некоторые не умеют ими пользоваться и набирают кредиты, которые не в силах потом отдать. С такой логикой человечество вообще нужно запретить, потому что не все среди нас ангелы.

Из той же серии предлагаемые налоги на вредную пищу – жирную, сладкую, острую, копченую. Мол, введем их и тем самым заставим людей оздоровиться! Но вот насколько они при этом озлобятся, ответа нет.

Почему-то левым либералам на Западе, ратующим за подобные меры, кажется, будто подавление нашей животной природы пойдет нам на пользу. Между тем история уже знает примеры, когда человечество, руководствуясь благими пожеланиями, пыталось улучшить свою животную природу – одно время, например, было модно удалять людям толстый кишечник. Он считался ненужным рудиментом.

Аж целый нобелевский лауреат Илья Мечников писал, что «не только слепая кишка со своим придатком, но даже все толстые кишки человека излишни в нашем организме и что удаление их привело бы к очень желательным результатам». В результате более тысячи человек в Англии, где такие операции были поставлены на поток, лишились толстого кишечника просто за здорово живешь. Эта идиотская хирургическая практика по улучшению человеческой конструкции продолжалась до 50-х годов ХХ века, пока не выяснилось, что толстый кишечник – основа иммунитета и синтезатор витаминов.

Чего только хирурги превентивно не удаляли, считая излишним, – миндалины, аппендикс, копчик… Представьте себе, что, основываясь на последних научных данных, власть имущие решили бы осчастливить население массовым удалением ненужных органов и кишок! Теперь об этих ошибках науки и читать-то страшно. Почти как о коммунистических экспериментах Пол Пота, который пытался сделать всех одинаковыми и «сознательными», словно муравьи. Благими намерениями вымощена дорога в ад.

Не заставляйте, и не повешены будете.

Глава 4. Политическое животное

Кто в молодости не был левым, не имеет сердца. Кто не стал с возрастом правым, не имеет ума.

Цитата без автора

Как-то легко и непринужденно, без всяких усилий и неприятных ощущений внизу живота, мы от экономики легко качнулись в политику и возрадовались: хорошо-то как, господи! Четко и резко в глазах до необыкновенности! Оно и понятно: политика и экономика – две стороны одной модели по имени «социум», и мы постигаем сие умом.

Хорошо сказал. Заковыристо! Теперь к конкретике…

До рождения той неклассической, я бы сказал – этологической экономики, о которой мы говорили в прошлой главе, было еще далеко, на дворе крепким дубом стоял упертый XIX век, и к концу его в общественном сознании сформировались две модели понимания, что есть общественное благо.

Островная английская модель, как ей и положено, была индивидуалистической. Она считала так: вот есть люди, они все разные, у всех свои интересы, и взаимовыгодное (ну или во всяком случае компромиссное) экономическое взаимодействие между ними рождает социальную жизнь. «Атомы» общества стукаются друг с другом, как молекулы идеального газа, ища выгоды, поэтому торговля – это хорошо. И нет на свете никаких «общественных интересов». Разве что джентльмены соберутся в клуб в бридж поиграть.

Европейская же, а точнее – германская, модель была совсем другой, более «религиозной». Она постулировала, что могут существовать некие общественные интересы, не сводимые к интересам индивидов. Откуда они берутся, кто является их носителем и выразителем, непонятно. Висят себе неким инфернальным облаком над обществом, никому не принадлежа.

Неудивительно, что именно Европа породила фашизм и коммунизм.