Практическая фейрилогия (СИ)

— Да.

— Без меня разобрался… — огорчилась я. — А я так хотела сама все тебе рассказать!

— Ну и расскажи, сравним версии.

— В гости сначала пригласи.

Скендер улыбнулся.

Сидхе разместился на дереве, точнее, на деревьях, на тех самых гигантах, которые заставляли мою кожу покрываться мурашками в Самайн. Оказалось, не всех гигантов затронуло пламя Ириана, некоторые остались невредимы. На их ветвях алела пышная листва, и очень красиво смотрелся на ней снег. Вход в дом располагался прямо в стволе внизу, нужно было только приложить ладонь к стволу, и она появлялась, приглашая войти.

Баргеста и келпи пришлось оставить внизу; Скендер уверил, что Сапфиру ничего не грозит, и я в ответ заметила, что мой Сапфир может за себя постоять. Скендер и глазом не повел, когда я вытащила из декольте смущенного притихшего Чинка. Оставив пикси у входа, я велела ему присмотреть за келпи и баргестом.

Мы же со Скендером поднялись на верхний ярус. Скендер рассказывал о том, как здесь все устроено, но я слушала вполуха, думая о том, какое это счастье — снова быть в волшебной стране, в Файдкамене, слушать голос самого невероятного сидхе этого мира…

— …Пышная крона заменяет крышу, а когда я призываю силу, листья светятся красным. Сейчас они тоже светятся, встречая тебя. Магари, ты слушаешь?

Я выплыла из счастливо-волнительных дум и замерла при виде открывшейся красоты. На нас и впрямь падал свет, сотканный из миллиона оттенков красного, и под ним все казалось причудливым и необычным. Я посмотрела вперед и увидела многочисленные площадки и переходы; должно быть, можно переходить с одного дерева на другое. Стены были обозначены тускло светящейся паутиной.

— Эту паутину плетут пауки из Матенхейма. Она очень прочная и упругая, но ее нужно обрабатывать специальным средством, чтобы убрать липкость. Паутина здесь повсюду, она показывает границы дома и не дает упасть.

Я с восторгом потрогала паутину — она была очень упруга. И, прежде чем Скендер успел что-то сказать, я с силой упала на нее. Стена-паутина оттолкнула меня, и я (клянусь, это не было спланировано!) полетела прямо на хозяина дома. Скендер поймал меня за плечи; это прикосновение заставило меня ощутить что-то вроде того «ожога», который я получила во время проверки Ренга, меня словно током ударило, но без боли. Да и Скендер растерялся, пальцы его, вместо того, чтобы разогнуться, только сильнее сжали мои плечи.

— Ребенок! — сердито бросил Скендер, отпуская меня.

— Ученый, — возразила я. — Да брось ты хмуриться, я впервые в таком чудном доме! Дай осмотреться!

— Не будешь хорошо себя вести, выгоню, — строго проговорил сидхе. Видимо, для него я все-таки больше ребенок, чем ученый…

Экскурсия продолжилась. Каждая «комната» была особенной, и это не преувеличение. Гардеробная, например, представляла собой просто ветви, на которых были развешаны вещи Скендера (среди которых были те, которые я ему купила). Под ними стоял скромно тот самый волшебный сундук, подаривший мне гардероб, а на нем — волшебный гребень.

Я перевела взгляд с гребня на волосы Скендера, и с удовольствием отметила, что он пользуется этим гребнем. Зря боялась, что без меня он забросит заботу о своей одежде и внешнем виде…

Сидхе провел меня к площадке, где стоял знакомый стол, и предложил сесть прямо на толстую ветку, удобно «ползущую» рядом со столом. Я присела на ветку и провела ладонью по гладкой поверхности стола. На нем тут же появилась вазочка с фруктами, экзотическими и обычными. Я никакой еды не «заказывала», но, видимо, стол считал мое подсознательное желание полакомиться фруктами, которых зимой не бывает. Я непроизвольно коснулась живота.

— Тебе плохо? — спросил Скендер.

— Наоборот…

Дома меня постоянно тошнило, и так сильно, что я осунулась за считанные дни и пугала своим внешним видом бабушку, дядю и всех, кто меня видел. Даже любимая еда не лезла в горло, мутило и от воды. Я уставала, но не могла спать; хотела есть, но не могла. Но стоило мне оказаться в волшебной стране, как прошли все эти симптомы. Я чувствовала себя сильной и здоровой, и от еды меня не тошнило.

Взяв из вазочки румяное яблоко, я взвесила его в руке, но есть не стала. Я посмотрела на хозяина дома, внимательно посмотрела, ведь он для меня тоже теперь нечто новое.

Скендер был одет в черное; только на повязке вился серебристый узор, в котором можно было угадать воронов. Черная одежда подчеркивала белый шелк его волос, убранных в хвост, и ровную лилейную кожу. Только пунцовые губы своим ярким цветом нарушали эту черно-белую гармонию.

Ох, зря я стала на него смотреть, ведь невозможно перестать созерцать прекрасное…

— У тебя вороны на повязке. Это что-то значит?

— Мне нравятся вороны.

— Я думала, ты скажешь что-то про символизм.

Скендер пожал плечами, и получилось у него это так чувственно, что я смутилась, выронила яблоко на стол, и оно покатилось к моему собеседнику. Он поймал яблоко, и ощущение, что между происходит что-то непристойное, усилилось.