Практическая фейрилогия (СИ)

Он будто не услышал меня; его светлые невыразительные глаза все так же изучали мое лицо… волосы… шею… плечи… когда взгляд рыжего коснулся скромного декольте, я решила, что с этим пора заканчивать, и резко вырвала руку.

Тогда рин очнулся. Усмехнувшись чему-то своему, он быстро ушел. Удивленная, я проводила его взглядом до поворота, и, потирая лоб, вошла в приемную.

Секретарша дяди, рини Торн, всплеснула руками при моем появлении и воскликнула:

— Магари! Что с тобой, девочка?

— Какой-то рыжий рин дверью ударил. Даже не извинился.

— А-а, чтоб он провалился, проклятый! Всю кровь нам выпил! Четыре часа рина Эдгара мучил, мы все тут чуть с ума не посходили.

Я прикрыла дверь и подошла к столу секретарши.

— Четыре часа пробыл? Чего хотел?

— Он из холмов, человеческий представитель сидхе. Искал дАру для своего господина, и ни одна из кэнтонских красавиц ему не понравилась. Мало того, что въедливый до ужаса, так еще и неприветливый… и тебе синяк вон какой поставил. Ты подожди, я сейчас что-то холодное раздобуду, приложим.

— Спасибо, рини, не беспокойтесь. А про этого типа забудьте — люди из холмов все такие кичливые и противные.

— Да я уже забыла про него.

Рини закопошилась в шкафу, разыскивая для меня что-то холодное.

— Не беспокойтесь, — повторила я, потирая лоб. — Шишка пройдет. Дядя как, не сильно взвинчен?

— Рин Эдгар никогда не бывает взвинчен, — с гордостью за своего начальника ответила секретарша.

— Это верно, — улыбнулась я. — Я зайду к нему ненадолго.

— Иди-иди.

Я быстро оправила платье и с сожалением посмотрела на красные, насоветованные бабулей туфли. Если бы не эти высоченные каблуки, не упала бы я от столкновения с дверью…

Собравшись с духом (а сила духа мне пригодится, ведь просить я собираюсь о кое-чем особенном), я вошла в дядин кабинет.

Как и всегда, оказавшись внутри, я испытала чувство, похожее на благоговение. Это не просто комната, где друид-распорядитель принимает посетителей, а место силы. Мебель из заговоренного дуба, ковер с руническим сложным узором, артефакты друидов на полках, эльфийские амулеты, печати демонов — все имеет свою собственную ауру. Здесь даже дышится иначе, чем в приемной, здесь пахнет магией. Сегодня, в частности, еще и недурным мужским парфюмом.

— Ма-а-гари, — удивленно проговорил дядя. — Что с тобой?

— Да так, упала, — быстро сказала я, не желая загружать его ценнейшее время объяснениями о рыжем типе.

— Немудрено. На таких ходулях только циркач и удержится, — неодобрительно проговорил друид, поглядев на мои туфли.

— Да брось, — отмахнулась я, и присела на стул для посетителей. — Дядя Эдгар, у меня к вам дело, серьезное. Я хочу провести кое-какой ритуал.

— Слушаю, — с серьезным видом сказал он.

Его вид так подействовал на меня, что я растеряла все слова. Неудивительно, ведь он умеет внушать оторопь.

У дяди выгодный для друида тип внешности: он крепкий, рослый, заметный, черты лица у него крупные, глаза черные, брови густые, словно нарисованные. Нынче друиды бороды не носят — непрактично, но, как и прежде, отращивают длинные волосы. Дядины черные волосы всегда либо заплетены в косу, либо убраны в низкий хвост; распускает он их только во время ритуалов. В свои пятьдесят три года Эдгар не имеет ни единого седого волоска, морщин и лишнего веса, но моложе не выглядит. Помню, он упоминал, что и в двадцать пять лет казался зрелым мужчиной.

Самое замечательное в дяде, помимо характера, — это голос. В обычной жизни его голос приятен, ласкает слух, но ритуальный его голос могуч, властен и требователен. Я много раз была свидетелем ритуалов, которые проводил дядя, и ни разу не слышала, чтобы он запнулся, перепутал слова или проглотил хотя бы один звук. Дядин голос — сам по себе магия. Не всякий друид столь хорошо владеет силой слова.

— Мага, — назвал он меня ласково, по-домашнему, — что за ритуал?

— Сердечный.

Друид так удивился, что, будь у него борода, она непременно отвалилась бы.

— Сердечный? — повторил он, не веря своим ушам.

— Да. Я не хочу ничего никому внушать, просто… — я замялась, не зная, как объяснить свою ситуацию. — Мы с Дюком уже год вместе, а он и не помышляет о свадьбе. Я думала, он так же, как и я, о нашем будущем мечтает, а он все о работе своей. На сегодня он заказал столик в ресторане, пригласил меня, намекая, что собирается сказать что-то важное. Я разгорелась надеждой, зарплату отдала вот за это платье, с прической возилась два часа, чуть не убилась на этих опасных туфлях, и все ради того, чтобы при виде меня у него в голове щелкнуло — моя будущая жена! Но Дюк и не заметил, как я выгляжу. В ресторане он объявил, что его переводят в Солн, и добрых три часа радостно рассказывал, какой там чудесный морской климат, какие перспективы… А как же я?

— Ма-а-ага, — улыбнулся дядя, — ты зря переживаешь. Вместе вы не «уже» год, а «всего». Не придумывай ничего, не раззадоривай себя. Дай мальчику разобраться с работой. Поверь, как только он почувствует себя твердо стоящим на ногах, сразу сделает тебе предложение.

— Мне двадцать шесть, а я до сих пор живу с бабушкой. Не могу больше ждать!