Практическая романтика (СИ)

И Герман отступил, толкая в сторону Юру. Тот быстро сообразил, подхватывая и меня:

— Все, конец выставке. Сейчас юристов начнут вызванивать. Пойдемте уже где-нибудь наверху посидим?

Герман спешил подальше от боевых действий, приговаривая:

— Не, ну двадцать пять минут продержались, рекорд. Близняшки уже наверх поехали, они там местечко забьют. Я шампанского захвачу.

Я уже вошла в огромный зеркальный лифт, но все еще оборачивалась на шум позади — интересно, раздерутся ли? Герман с двумя бутылками последовал за мной, но Юра остановил:

— Подождите, я Кристине скажу, где мы будем.

И ушел обратно в зал. Двери лифта не закрывались. Герман облокотился на перила напротив и смотрел на меня, я же разглядывала себя в зеркало, прижавшись к другой стороне.

— Да ладно, — он зачем-то начал говорить. — Ты можешь на меня смотреть. Ничего от этого не случится.

Мне просто нравилось мое отражение в зеркале, только потому не поворачивалась. Но я ответила:

— Говоришь так, будто я боюсь на тебя смотреть.

— Мало ли. Вдруг действительно боишься, что я на этом закончусь. Схвачусь за сердце и упаду замертво.

— Ты не упадешь, Герман, я в этом и не сомневаюсь. Я вообще думаю, что ты просто проверял меня на вшивость.

— Нет, ты так не думаешь.

— С чего такая уверенность?

— Потому что ты можешь смотреть на меня, только когда я очень далеко.

Я фыркнула, обозначая конец этого нелепого разговора. Но он продолжил, начиная улыбаться:

— А если я близко, то у тебя возникает неконтролируемое желание вызвать юристов. Но это нормально. Это со всеми Раевскими происходит, когда на их территории показываются Керны.

— Начинаю их понимать, — у меня тоже невольно пробивалась улыбка.

— Но ты держись, Ульяна. Я же держусь и все еще не мечу территорию.

Он все-таки повернул голову и поймал в отражении мой взгляд. Смеется. Я так и думала, что тихо смеется. Теперь мне пришлось смотреть на босоножки — они тоже заслужили мое внимание.

— Да не смущайся! — он продолжал подначивать. — Не ты ли из себя раньше строила бой-бабу, которой море по колено?

— Это не смущение, Герман. Я просто не хочу, чтобы ты хоть что-то в моем поведении воспринял неправильно.

— Да все я правильно понимаю. Я тебе не твой физрук. Даже если ты сейчас раздеваться начнешь, то я решу, что ты башкой тронулась и побегу звать санитаров. Нет, если ты боишься дать мне надежду, то тебе придется мне трижды в лицо открытым текстом сказать: «Так хочу узнать, как ты целуешься, гад, что иногда боюсь задохнуться». А потом выйти на площадь и проорать это в рупор. Снова трижды. Но и после этого я сначала вызову санитаров, чтобы мне письменное подтверждение дали, что ты в своем уме.

Я все-таки подняла на него взгляд — так мне стал любопытен ответ на следующий вопрос:

— Да? А если бы такое произошло, то что бы ты сделал?

— Как что? Отматерил и выгнал бы к Юрке. Зачем ты мне такая легкомысленная нужна?

Его глаза смеялись, но было непонятно, насколько он шутит. К счастью, к нам уже спешили Юра со смеющейся Кристиной, не позволив задать еще один вопрос.

Глава 25 Забери мое желание

Мы разместились на огромном балконе. Или мансарде с каменными колоннами. Здание административное, внизу супермаркеты и бутики, выше — выставочные центры и рестораны. Вряд ли наверх пускали всех посетителей. Хотя таких посетителей, как моя нынешняя компания, пускали, возможно, везде.

Близняшки уже раздобыли фужеры, потому мы расселись кто где, потягивали шампанское и смотрели на вялотекущий внизу город. Почти то же самое, как мы обычно проводим время, только вид другой.

— А почему пригласили не всех? — вспомнила я о вопросе, который давно крутился в голове. — Вы же из одного круга.

— Ты про Кешу? — Ангелина подошла ближе. — Родители его были, неужели тебе Юра не показал?

А Анжела ответила точнее:

— Его с собой никогда не берут. Еще чего, сыном-наркошей позориться. Это он раньше гордостью родителей был, победитель соревнований, а теперь — бельмо на глазу. Как будто они тут сами ничем не позорятся.

Я вспомнила некрасивый скандал внизу и признала ее правоту. Выспрашивать подробности было неловко, но сестры и сами невольно объясняли — просто продолжая тему между собой:

— Да будем честными, повезло Кеше, что он младший ребенок в семье. Теперь от него окончательно отстали, он, может, только для этого в яму и залез.

— И нам повезло! Младшими в нашем обществе вообще быть круто — все плюшки и минимум ожиданий.

Я заинтересовалась:

— У вас есть старшие братья или сестры?

— Да, сестра и брат! — Ангелина опасно свесилась через перила. — А это значит, что папин бизнес уже расписали, хотя и мы с голоду вряд ли умрем. Зато доставать с замужеством не будут, как старших, и в личную жизнь почти не лезут.

— Это точно! Антона нашего вообще чуть ли не насильно женили — у семьи невестки второй по размеру пакет акций был. А чего ты, Юра, улыбаешься? И тебя женят, и Германа, и Кристину, и Мишеля — со старших всегда три шкуры дерут. Это тебе сейчас смешно, а посмотрим, что будет, когда тебе тридцатник стукнет — внуков подавай, чтобы было кому ваши отели в пеленки пихать.