Практически невиновна

Приятное волнение, охватывавшее Машу в обществе Вепрецкого, настырный Здоровякин, удвоивший в последнее время сексуальные притязания, – глупо и несерьезно занимать время размышлениями на эту тему. Или нет! Наоборот, необходимо основательно все обдумать. Имеет ли она, Маша, моральное право флиртовать с Вепрецким, когда в спину дышит ненасытный и неизбежно родной Здоровякин? Или она обязана заботиться о своем нравственном облике, как мать троих маленьких детей? А нельзя ли элегантно спихнуть с себя материнские обязательства, как она отделалась от функции жены? Отдать пацанов на месяц свекрови и…

– Так, – тихо сказала себе Маша, – приплыли. Меня несет, как «Титаник» на айсберги!

– Что ты там бормочешь? – улыбнулась Полина. – Маша, ты странная. Ты помнишь наш разговор по дороге в аэропорт?

– О чем?

– О твоей беременности.

– Не смеши меня, Полина! Ты считаешь, если меня зовут Марией, то я способна к непорочному зачатию?

– Тебя недавно тошнило.

– Я съела полторта.

– Да. У тебя изменились вкусовые пристрастия. Раньше ты относилась к пирожным, как гомосексуалист – к женским прелестям. А теперь кидаешься на сладкое голодной пантерой.

– Да, такое со мной впервые. Но я не беременна.

– На днях ты плакала, потому что умер Моцарт!

– Но ведь это трагедия!

– Согласна, трагедия. Но произошла она в восемнадцатом веке. Наши прабабушки еще даже не были яйцеклетками!

– Но я слушала «Реквием»! У меня чуть сердце не разорвалось!

– Ты его в первый раз, что ли, слушала?

– Угу. И мне стало жаль, что мужик, создавший эту гениальную музыку, умер в тридцать семь лет.

– Понятно. Только беременная женщина способна столь виртуозно изобретать поводы для слез.

– Нет, все равно я не беременна.

– А пигментация?

– Это весна! – обиделась Маша. – Оттого и веснушки. Неужели сильно видно?

– Не сильно. Но видно. И еще. У тебя вырос бюст. Вчера ты надела водолазку, и я заметила.

– Должен же он был когда-то вырасти! – с отчаянием воскликнула Маша. – Давно пора!

– Если он будет расти такими темпами, ты скоро составишь конкуренцию девушкам из «ВИА Гры». А сбой в цикле? И это самое главное. Мария! У тебя ребенок.

Ужас застыл в глазах Маши. Лихорадочно она стала соображать, когда умудрилась залететь. Получалось, что никогда.

Илья – человек, ушибленный многодетным отцовством, – был почетным клиентом ближайшей аптеки. Раз в месяц он затаривался тонной презервативов, вызывая немое восхищение у очереди (граждане полагали, это его суточная норма). И даже подобные меры предосторожности не казались Илюше достаточно надежными. У него была мечта раздобыть костюм взрывотехника. Облачившись в этот изящный наряд, Илья, наконец, спокойно занялся бы сексом с Марией, не беспокоясь о перспективе пополнения семейства.

После переезда Ильи в квартиру Валдаева нормы расхода презервативов существенно сократились, но все равно буйные хомячки Здоровякины никогда не забывали о полезных резиновых изделиях. Соблазнить Илью «незащищенным» сексом было совершенно нереально.

– А я слышала, подобные симптомы характерны при неисправной щитовидной железе, – подавленно произнесла Маша. – У меня щитовидка барахлит, да?

В голосе Марии звучала надежда. Она просто мечтала, чтобы у нее барахлила щитовидная железа.

– Купи тест, – безжалостно произнесла Аполлинария. – Если ты беременна, надо что-то предпринять. Если решишь ничего не предпринимать, тогда ты обязана изменить образ жизни. Беременной женщине не пристало сидеть двадцать четыре часа за компьютером и литрами пить кофе. Маша, не закрывай в страхе глаза, а займись проблемой…

«Мне будет не хватать Аполлинарии, когда она уедет в Германию, – думала Маша, – разглядывая сквозь стеклянную витрину аптеки лекарственные препараты. Тест на беременность стоил всего четырнадцать рублей. – Она четкая и обязательная. У нее внутри стальной стержень, а снаружи – безумно привлекательная оболочка. Что бы делала я, если б мой ребенок был болен? Боже упаси! Я бы рыдала с утра до вечера. А Полина…»

Тут Мария почувствовала, что ее глаза наполнились слезами. На днях она оплакивала бедного Моцарта. А теперь собралась порыдать над несчастной судьбой Аполлинарии. «Какой я стала сентиментальной! Неужели точно беременна?» – ужаснулась Маша.

– Дайте аскорбинку горошком, и в больших таблетках, и в пакетиках, – сказала она фармацевту.

Маша решила бороться с пигментацией отказом от кофе, а новоявленную страсть к шоколаду и тортам истребить силой воли. Заботу о здоровье Маша возложила на аскорбиновую кислоту, полагая, что этого будет вполне достаточно.

Для сентиментальности, несвойственной Маше ранее, тоже нашлось объяснение. Свою нервозность Мария списала на изменение жизненной ситуации.