Практичная русская идея

Если, несмотря на их противодействие, ухудшающий жизнь людей без объективных причин закон был принят – следовательно, эти депутаты недостаточно убеждали своих коллег, недостаточно вели агитацию, их пребывание во власти осталось бесполезным для избирателей. К тому же, вина этого депутата будет более тяжкой. Его «глупые» коллеги  могли элементарно заблуждаться, а он, понимая оправданность своих доводов, не приложил максимум усилий к их убеждению. И позволил принять вредное для народа решение. Поэтому желание на этом основании уйти от ответственности – это чистоплюйство!

К тому же, «мы, народ» не в состоянии разобраться в хитросплетении парламентских интриг и анализировать кто, когда и как голосовал по тому или иному закону. Начать этим заниматься, верный способ дать одурачить себя, сманипулировать своим мнением. И дать превратиться нашему инструменту в инструмент, используемый в чуждых нам целях. А  «мы, народ» именно этого стремимся избежать всеми силами. Мы закрываем все лазейки и для бестолочи, и для хитрецов, и для врагов.

Что нам это даст?

Чему будет способствовать коллективная ответственность коллективного органа?

Первое. Законодательный орган страны перестанет выслушивать бредовые идеи: от введения “рыночных отношений” до “завоевания берегов Индийского океана”. Важным будет одно – улучшить и обезопасить жизнь народа, причем немедленно.

Второе. Из депутатского корпуса уйдут все те, кто не знает, что нужно сделать, чтобы народ России жил лучше, кто направляет свои усилия только на то, чтобы услужить своему хозяину. А это тоже будет шаг к успеху в деле восстановления России.

Третье. Сейчас депутаты далеко не всегда слушают друг друга: либо они испытывают неприязнь к говорящему, либо отвергают его идеи, либо вообще заняты своими делами. После принятия закона они могут по-прежнему испытывать друг к другу любые чувства, но слушать друг друга будут обязательно, так как не смогут позволить себе роскошь пропустить хоть одно рациональное зерно в доводах кого бы то ни было. Ведь не исключен исход, что из-за пустых споров и амбиций им придется сидеть на одних нарах. Перед лицом коллективной ответственности они станут настолько едины, что смогут прийти к решению принимать законы единогласно, как крестьяне русской общины.

Община не утруждала себя подсчетом голосов. Если хоть кто-то был против, решение не принималось. Русский мужик, как и русский человек вообще, истинный демократ, то есть он всегда считал, что общественный интерес выше личного, причем не только считал так, но и руководствовался этим принципом. И на мирских сходках крестьяне исходили именно из интересов общины, следовательно, разногласий быть не могло. Для крестьянина община – дом, в котором живет он, и будут жить его дети. Разорение общины – разорение его лично. Крестьянин отвечал своей судьбой за принятое им решение.

Единогласие при принятии решений давало отдельному человеку гарантию того, что его голосом, его личным интересом никто не пренебрежет. Поскольку в интересах общества учитывать интересы всех. Никто не прекратит прения, не выслушав мнения каждого. Можно много болтать об уважении к каждой отдельной личности, а можно уважение к ней ввести в закон. Можно утверждать, что раз в государстве свобода слова, значит это цивилизованное государство, забывая, что свобода слова без обязанности слушать – пустая забава. Что толку говорить, если тебе никто не собирается внимать? Крестьянская община России в отличие от подавляющей части российской интеллигенции, предпочитающей умствовать на западный манер, это понимала. Крестьянские сходки, особенно по запутанным вопросам, могли длиться много вечеров подряд и порой принимали весьма грубую (на грани драки) форму.

Общинная проблема буквально выворачивалась наизнанку, рассматривалась абсолютно со всех сторон до тех пор, пока каждый член общины не начинал понимать, что предлагаемое решение – единственное, пусть его лично оно и не устраивает. И решение принималось только тогда, когда успокаивался последний спорящий.

Да, могло быть и так, что отдельный член общины, преследуя личные интересы, отказывался принимать общее решение. Шел «против мира». Но община – это не институт благородных девиц, и она не прощала пренебрежения общественными интересами. Ее члены – занятые тяжелой работой и достаточно решительные люди. Устав от споров, 200 или 300 человек могли уступить одному и принять решение, выгодное только этому человеку. Но ему, пошедшему «против мира» никто и ничего не прощал. Он обязательно расплачивался за свою дерзость и часто вынужден был из общины уходить. У него происходили неприятности: тонула в болоте корова, сгорало сено, внезапно ломалось колесо подводы и так далее, пока человек не начинал понимать смысл поговорки: “Против мира не попрешь”.