Практик

— Сейчас человек подойдёт, поставишь ещё раз. — И, прежде чем студент успел возмутиться, перевёл разговор на другую тему: — Это тебе Охрянец так засветил?

Роман насупился.

— Ему тоже перепало.

— Видел, — кивнул я. — Из-за чего сцепились?

— Не твоё дело! — буркнул в ответ студент. — И вообще, я тут никого караулить не подряжался! Уговора такого не было!

— Объясни, как проектор запускать, я тебе плёнку позже занесу.

— Да вот ещё!

— Тогда жди.

Мы немного ещё попререкались, а там и Альберт Павлович подошёл. И то ли Роман его знал, то ли свою роль сыграл авторитет старшего, но валять дурака студент бросил и вновь запустил проектор.

— Отчётное собрание студсовета, вырезанная часть, — пояснил я куратору, обменявшись с ним рукопожатием. — Вам точно интересно посмотреть будет.

Альберт Павлович позволил себе скептическую улыбку, но ничего говорить не стал и опустился на стул. Я какое-то время молча следил за кинохроникой, затем начал пояснять:

— Первой идёт Сизарь — дочь директора вокзала, отвечает за связь с городской организацией Февральского союза молодёжи. За ней Снегирь — второй секретарь институтской ячейки. Потом Дичок — её папенька заместитель начальника СЭЗ, на днях генералом стал. И вот ещё Лебеда — невеста руководителя молодёжной секции в горкоме. А этот крепыш — какой-то адмиральский внучок. И это только те, кого я знаю.

Альберт Павлович поглядел на меня в высшей степени снисходительно.

— Во-первых, не Лебеда, а уже Стройнович. Во-вторых, адмиральский внучок сам по себе капитан третьего ранга и отвечает за взаимодействие адмиралтейства и ОНКОР.

— Так вы в курсе! — догадался я. — И неужто нет желания эту вздорную тётеньку подсидеть?

Куратор покачал головой.

— Не поможет. Родители этих чад разумные люди и шум поднимать не станут. Не та обстановка в стране, не та политическая ситуация. Привлекать к себе внимание… — Он вдруг осёкся, вскинул руку и обернулся. — Молодой человек! Отмотайте на полминуты назад! — И уже мне: — Помолчи!

Мягкое и округлое его лицо заострилось, наблюдать за происходящим на экране Альберт Павлович не стал и смежил веки, весь словно обратился в слух. А вот я смотрел во все глаза, желая понять, что именно упустил.

Изгнанные с собрания барышни двинулись на выход, вслед за ними поспешили сочувствующие, а вставшая за кафедру Софья Лемеш принялась клеймить распущенность, моральное разложение и разврат, давно ставшие в студенческой среде нормой. Когда она выдохлась и взяла паузу, из зала выкрикнули:

— А как же стратегия наблюдательного совета по увеличению рождаемости?

Вопрос был задан явно в шутку, но проректор завелась с пол-оборота.

— Пришло новое время, и мы больше не будем потакать развратникам и декадентам! Мы вычистим всю эту гниль из власти, вне зависимости от былых заслуг и занимаемого положения! Женщина — это не объект сексуального вожделения и не инкубатор, а в первую очередь личность!

Дальше она ещё пару минут разглагольствовала о нравственности и всём таком прочем, но Альберт Павлович к этим сентенциям уже особо не прислушивался, сидел и улыбался, думая о чём-то своём.

— Как же часто люди упускают самое важное! — заметил он, когда кинохроника подошла к концу и экран вспыхнул белым прямоугольником. — Об этом мне рассказать не посчитали нужным. — Он встал и двинулся к проектору. — Молодой человек, я позаимствую у вас плёнку на какое-то время…

Роман заспорил было, вот только Альберт Павлович не спрашивал разрешения, он лишь поставил студента в известность и очень скоро уже убирал бобину в портфель. Когда мы вышли из просмотровой, я спросил:

— Покажете запись ректору?

Альберт Павлович фыркнул.

— Смысла нет. У Софьи Сергеевны связи в комиссариате науки, с этим приходится считаться.

— Тогда зачем вам плёнка?

— «Мы вычистим всю эту гниль из власти, вне зависимости от былых заслуг и занимаемого положения», — с выражением процитировал куратор и повторил: — Мы вычистим. Вне зависимости от положения. — Он улыбнулся. — Видишь ли, Петя, какое дело: стратегия наблюдательного совета зиждется на постановлении соврескома. Политика по увеличению рождаемости среди населения особой научной территории вообще и операторов в частности утверждена на самом верху. И тут такое. Вычистим! Попахивает заговором.

Я озадаченно хмыкнул. Альберт Павлович посмотрел на меня и покачал головой.

— Сама по себе плёнка не значит почти ничего. Весь вопрос в том, как эту карту разыграть. В каком свете и кому информацию преподнести. Начнём с разбора на парткоме, а так — кто знает? Возможно, этим делом даже госбезопасность заинтересуется. — Он подмигнул и посмотрел на часы. — Свободен сейчас? Может, пообедаем?

— Увы, пора бежать, — покачал я головой. — Дома как?

— Всё хорошо.

— Лизавете Наумовне — привет! — отсалютовал я на прощание и поспешил в студсовет, хотя с куда большим удовольствием составил бы компанию куратору.

Честно говоря, оказывать содействие своим преемникам в дисциплинарном комитете желанием отнюдь не горел, но тут уж ничего не попишешь: и обещал, и мало ли какая ответная услуга в будущем понадобится? Да и общее дело делаем.