Практик

Столько лет прошло и вот же — то давнишнее убийство всё же аукнулось! Пусть доказательств моей виновности нет и быть не может, достаточно просто из Новинска выдернуть, а дальше — выпотрошат!

Но Георгий Иванович остался совершенно невозмутим, он себе даже скучающий вздох позволил, прежде чем объявить:

— Совершенно невозможно! На текущий момент прапорщик не имеет возможности покинуть пределы особой научной территории, поскольку проходит свидетелем по другому делу. Надзорный дивизион решил возобновить расследование гибели некоего распространителя наркотиков. Январь тридцать девятого года — припоминаете? Кстати, вам повестка!

Городец вынул из внутреннего кармана сложенный надвое листок, развернул его и протянул Зимнику. Тот с каменным выражением лица разорвал повестку раз и другой, клочки желтоватой бумаги кинул в мусорное ведро и предупредил:

— Мы ещё потолкуем об этом в другой обстановке.

— О, да! — ухмыльнулся в усы Георгий Иванович. — Всенепременно!

Часть первая Глава 2

Здание комиссариата я покинул с коробочками в обеих руках. В левой был зажат Республиканский крест, в правой — «Знак Почёта».

— Ты сильно-то губу не раскатывай, — усмехнулся Городец. — Это не ещё один «Знак Почёта», мы просто старый легализовали.

— Вы сейчас в штаб? — уточнил Эдуард Лаврентьевич.

Георгий Иванович взглянул на часы и покачал головой.

— Нет, сначала пообедать куда-нибудь завернём.

— Тогда я побежал. Завтра в столицу улетаю, возможно что и с концами уже, поэтому не пропадай.

Контрразведчик распрощался с нами и забрался на заднее сидение служебного вездехода, а когда тот вырулил на дорогу и запылил прочь, сзади к нему пристроился ещё один, только открытый, с установленным на турели крупнокалиберным пулемётом.

Однако, серьёзная охрана!

— А-а-а… — начал было я, но куратор ничего и слушать не стал.

— Сядем где-нибудь и поговорим, — заявил он и скомандовал шофёру: — Давай на Февраля!

Как выяснилось немного позже, ни в какое конкретное место Городец не собирался, мы прошлись по тенистому бульвару и расположились в кафе, где оказалось чуть меньше посетителей, нежели в заведениях по соседству. Георгий Иванович заказал первое, второе и чай, а вот у меня аппетита не было, поэтому ограничился порцией шоколадного торта. Сладкого хотелось просто до сведённых пальцев.

— Друг твой не умеет держать язык за зубами, — заявил вдруг Городец, нахмурившись. — Ничего хорошего, знаешь ли.

Я быстро перебрал предъявленные мне обвинения и уточнил:

— Вы о Льве Ригеле? А почему думаете, что это именно он донёс?

Георгий Иванович покачал головой.

— Помяни моё слово: он язык за зубами не удержал.

Спорить я не стал и чуть подался вперёд, спросил:

— И что дальше?

— А что дальше? — вроде как даже удивился куратор. — Восстанавливайся в институте, выходи на работу. Необходимые справки получишь в канцелярии штаба, я уже распорядился на этот счёт.

— Да не об этом речь! Комиссариат же просто так не отступится!

Городец пожал плечами.

— Предъявить им тебе нечего. А попробуют — получат отказ в возбуждении уголовного дела по любому из озвученных эпизодов. Самое большее — тебя по убийству Мышека под спецпрепаратом опросят. Но это ведь не проблема, так?

Я не очень уверенно кивнул.

— Наверное. — И поделился своими опасениями: — Комиссариат большую власть набрал, вот уже и в Новинск они вернулись. А если продавят моё этапирование в столицу?

— На твоём месте я бы больше о негласной разработке беспокоился, — хмыкнул Георгий Иванович. — Соблюдай… — Он на миг запнулся. — Социальную гигиену.

В этот момент начали накрывать на стол, и в разговоре сама собой образовалась пауза, потом я спросил:

— Вы специально всё к приезду Зимника подгадали? Хотели на его физиономию полюбоваться?

Городец недобро усмехнулся.

— Да нет, просто и дальше тянуть уже не получилось бы.

— А почему вообще тянули? Я за эти два месяца все нервы себе измотал!

— Пока Зимник думал, что они вот-вот тебя сожрут, он другие подходы к Альберту искал не так активно, как мог бы. Ну и заодно мы пытались выяснить, какая именно по тебе информация в Оксон ушла.

— И выяснили? — заинтересовался я.

Георгий Иванович кивнул.

— Выяснили. — И тут же огорошил меня неожиданным заявлением: — Никакая не ушла.

— Но как же… — опешил я. — А в Ридзине…

Куратор развёл руками.

— Не знаю, — признался он и занялся солянкой, потом вздохнул. — И никто не знает, каким образом тот дезертир мог узнать о твоей причастности к изобличению Резника.

— Но как же… — повторил я. — Антону сказал об этом Маленский, а Маленский узнал от фон Винека!

Городец кивнул и отложил ложку.

— А сам фон Винек откуда это взял? Ты не упоминался ни в одном из отчётов — ни нами, ни аналитиками. Медаль тебе по совокупности заслуг дали, Альман и Скомороха провели как погибших при задержании Резника. Это, во-первых. Ну а во-вторых, нет ни малейших признаков того, что и в самом деле имела место утечка информации.

Я отодвинул от себя пустое блюдечко и покачал головой.

— Ерунда какая-то! Наверняка проболтался кто-то из посвящённых!