Практика частных явлений

Старая женщина: Я не хочу проваливаться. Я буду проваливаться. Как сладко проваливаться.

Первый: Забавно.

Старая женщина: Мне нравятся «Пинк Флойд» и «Джетро Талл».

Первый: У тебя только одно на уме.

Старая женщина: Банда саблезубых тигров. Лошадь с кинжалом в зубах.

Первый: Что там Сэр Френсис?

Старая женщина: Бумс.

Первый: Похоже на Сокурова.

Старая женщина: Его уже видели много раз.

Первый: Что делать, когда он придёт?

Старая женщина: Каждый должен решить это сам.

Первый: Что – решить?

Старая женщина: Что-то.

Первый: Пойми, в моём положении.

Старая женщина: Если он должен прийти, то он придёт. Сопротивляться этому – бессмысленно. Даже седой полковник – он воевал с белофиннами, освобождал Прагу, арестовывал Кальтенбруннера, выселял крымских татар, крутил роман с балериной, служил на Дальнем Востоке и лично допрашивал Буковского – но даже он ничего не смог сделать и упал с разорванной аортой в некошеную траву в половине девятого утра.

Пауза. Второй чем-то шуршит в мешке. Метла метёт.

Телефонный звонок. Первый не сразу берёт трубку.

Первый: Да. Я слушаю. Откуда? Из Небесной Канц... Да, просил. Точно ничего неизвестно? Ну что ж... (смеётся) не знаю даже. Может быть, будет? Прекрасно. Чудесно. А? Да, в общем-то, уже всё равно. Спасибо. Что? Что они просили узнать? Как тут обстоят дела? (пауза) А они, шефы эти ваши, не знают? Им бы и карты в руки. А, разладилась обратная связь... Ну, ясно. Я ещё тогда обратил внимание, что у вас хреново работает телефон. Что? Да, могу. Могу. Хотя сказать мне особенно нечего. Да и что тут может происходить? Я вот застрял... Да-да, по-прежнему. А вокруг – вокруг площадь. Асфальт растрескался и ни к чёрту не годится – ямы, выбоины и так далее. На театр лучше бы не смотреть вовсе – краска облупилась, штукатурка осыпается, похоже, скоро всё здание рухнет. На деревьях – пыль. Пыль! Из автобусов вываливаются вспотевшие туристы и глазеют на всё подряд. Вот так. Ну, а в целом – жизнь катится в обычном своем ритме... в обычном ритме, говорю. Ещё что? Ещё... А ещё по вечерам в окнах зажигается свет. Люди торопятся домой, хлопают двери парадных. Кто-то едет на лифте, а кто-то – если не слишком высоко и позволяет здоровье – идёт пешком. Люди заходят в свои квартиры, надевают домашние тапочки и кладут на место дверные ключи. Каждый из них всё знает в своей квартире – где лежат щётки, запасные тюбики с зубной пастой, старые газеты и чистые носки. Люди зажигают свет в ванной, моют руки и лицо, вытираются полотенцем и идут на кухню, ужинать. Они включают чайник, режут хлеб, достают из холодильника, что бог послал и начинают есть. Они – едят!

Старая женщина: Конечно, едят. Молб! Чего же им не есть-то?

Первый: Вот они и едят!

Старая женщина: Проголодались за день, как коты – вот и едят.

Первый: Да, они проголодались и хотят есть! Они ужинают!

Старая женщина: Что же им – завтракать вечером? Солб.