Практика хатха-йоги: Ученик без «тела»

Только в айенгар-стиле, разработанном одним из последователей Шри Кришнамачарьи с акцентом на усиленную практику асан, обнаруживается претензия на преображение тела, которую можно обозначить как «метафорическую профанацию». Однажды после очередной демонстрации асан Б. К. С. Айенгаром некий журналист назвал его «железным», но тот поправил, что по прочности его тело сравнимо не с железом, а с алмазом. Согласно его учению, тело обычного человека состоит из первоэлемента «земля», а хатха-йога позволяет трансформировать телесность на клеточном уровне, делая ее совершенно прозрачной для излучения духа. Метафорически, такое превращение тела подобно преобразованию графита в алмаз под мощным прессингом в глубине недр. Идея «лучезарного тела» действительно составляет суть подлинной традиции хатха-йоги, но никто из современных практикующих не верит в реальность полного преображения. Йога ассоциируется с безупречным здоровьем и волевым характером, иначе она вообще немногим была бы интересна, поэтому учителя редко решаются на столь смелые высказывания. Конечно, мы не находим у Айенгара претензии на превращение тела в «чистый свет» в смысле полного исчезновения вместо смерти, характерного для средневековой алхимии духа, которая и считалась подлинной хатха-йогой. Пусть стремление к прозрачности тела делает айенгар-йогу ближе к идее подлинной традиции, чем остальные стили, даже сам Айенгар не объявляет себя самореализованным в подобном качестве, сохраняя за собой право на нормальную человеческую смерть.

Айенгар-йога первой из множества современных школ хатха-йоги завоевала популярность на Западе во многом благодаря «пропсам», превращающим ее на начальном этапе в йога-терапию, и до сих пор принципы «отстройки» тела в асанах ревностно оберегаются последователями Айенгара, ратующими за «чистоту» своего стиля. Посещение айенгар-класса оставляет впечатление бесконечного страхования с помощью веревок, блоков, матов и т. п., требуещего для начала практики асан признать себя полным инвалидом, не способным вовсе ни на какие правильные телодвижения. Всякого непосвященного одолевает искреннее недоумение, каким образом йога превратила Айенгара, по его собственному определению, из «паразита» в «человека». Однако, в действительности, для самого Айенгара существует прямая связь между обвязыванием веревками и сиянием духа, ибо его метод состоит в продвижении от внешнего к внутреннему, «от поверхности кожи к сокровенной самости», и в конечном счете каждая пора кожи на теле должна стать «глазом» божественного Наблюдателя. Призыв переходить «от фактов — к сути» роднит Айенгара с древними провидцами, которые получали истинное знание путем длительного углубленного самосозерцания. Именно эта «любовь к фактам» заставляет учителей айенгар-йоги отслеживать малейший сдвиг кожи на теле.

Биография самого творца данного стиля хатха-йоги в значительной мере проливает свет на кажущуюся необъяснимость перехода от запредельного к примитивному и требует отдать должное его искренности. Хотя Айенгар и считается почти «самоучкой», особенности его стиля были заложены в период недолгого ученичества у прославленного йогачарьи Шри Кришнамачарьи, а его позиция по отношению к натхам и сиддхам уже обозначена. Когда речь заходит об истоках его учения, сам Айнгар настаивает, что он не «сам себя сделал», а его судьба была последовательно сформирована настойчивой практикой. Переломные моменты его жизненного пути, вынуждавшие совершенствоваться в йоге, являются решающими для понимания его методов преподавания. Ведь только человек, на личном «горьком» опыте испытавший неприемлемость освоения йоги приступом, мог ввести столько вспомогательных средств в обычной практике до среднего уровня. Айенгар неизменно делает упор на «искусство осторожности», начиная с предписания имитации выполнения асан для немощных, а далее настаивая на частом возврате к простейшим асанам, даже после освоения сложнейших из них. Основания для подобной дотошности становятся очевидны, если познакомиться, через какие испытания пришлось пройти самому мастеру в асанах.