Практика Сергея Рубцова

На плотном покрове жухлой хвои виднелись два небольших ровика: один — поглубже, с открытой черной землей внизу, другой — той же ширины, но поменьше. Ровики кончались кучками хвои, и там были заметны вмятины и четкий отпечаток какого-то предмета с тупым трехгранным углом, очевидно ящика. Хвоя вокруг была затоптана и усыпана мелкими сухими и свежими еловыми ветками.

Ванюша заглянул в глаза дедушке, словно сверяя свое предположение с его догадкой.

— Не иначе сюда летчик угодил, — сказал он Убежденно.

— Какой такой, летчик?

— А шелк! Прыгнул, парашют за елку зацепился, он повис, чиркнул ногами по земле, упал. Потом начал срывать парашют и обломал верхушку, а кусочек шелка там остался. Так, дедушка?

— Давно это было? — вместо ответа спросил старик.

Мальчик поднял с земли ветку — хвоя на ней была свежей.

— Вроде недавно. Суток двое, может, всего прошло. Хвоя не привяла…

— Ночью, днем он спустился?

Этот вопрос поставил мальчика в затруднительное положение. Он посмотрел на верхушку ели, на следы, на ветки и уклонился от прямого ответа.

— А ты, деда, как примечаешь?

— Сам не знаю. Собирайся живее, пойдем.

Торопливо натягивая сапоги, Ванюша раздумывал о случившемся. Летом над тайгой часто появлялись самолеты. Одни из них — пассажирские, шли определенным курсом по расписанию, как поезда, и их можно было увидеть в небе каждый день в одно и то же время. Другие

— специального назначения, проносились над сопками в самых различных направлениях, и трудно было определить, откуда они вылетели и куда летят. Наверно, с таким-то самолетом и случилась авария в воздухе. Один летчик успел спрыгнуть с парашютом и спасся. Он не мог уйти далеко. Он, конечно, будет искать то место, где упал самолет, и постарается узнать, какая судьба постигла его товарищей. Дедушка, конечно, решил найти этого летчика и помочь ему. Ведь человеку, незнакомому с тайгой, нелегко бродить по лесным чащобам. Ванюша понял, что его ожидают интересные встречи и приключения.

— А теперь гляди, куда он шел, — сказал Макар Силантьевич внуку и зашагал рядом с чужим следом.

След — продолговато-округлые вмятины шел неровно, а кривой путаной линией, точно человек, оставивший его, был пьян или колебался в выборе направления. Вот он наткнулся на дерево, обломал сухую ветку, слегка стер на высоте плеча чем-то твердым сизо-зеленый мох на коре ствола. Наконец, он выбрался из ельника на открытое место и, ломая ногами высокие листья папоротника, направился по прямой к шумевшему впереди ручью.

— Будто ночью дело было, — сказал Ванюша.

— Похоже, — ответил старик, не спускавший глаз со следа. — На слух к ручью пробирался.

Заросли папоротника сменились малинником. Неведомый путник напоролся на кусты, подмял несколько тонких, спутавшихся между собой ветвей с острыми шипами, понял, что ему здесь не пройти, и двинулся в обход. Вот он нашел проложенную зверьем, ходившим на водопой к ручью, узкую тропу и тронулся по ней. На одной из колючек мальчик нашел пучок белых шелковистых волокон и показал деду. Макар Силантьевич только кивнул головой. Старик шел ходко, и Ванюша едва поспевал за ним.

Вдруг впереди шумно вылетел пестрый тетерев, и тотчас же прогремел выстрел. Кувыркнувшись в воздухе, тяжелая птица шлепнулась в кусты малинника.

— Достань! — вешая на плечо ружье, приказал внуку Макар Силантьевич.

Ванюша недоумевал: в это время бить тетеревов запрещалось, и дедушка всегда свято выполнял правила охоты. Зачем же он подстрелил тетерева? Найдя в кустах еще трепыхавшуюся птицу, мальчик побежал за ушедшим вперед дедом.

Макар Силантьевич уже вышел к ручью, прозрачно струившемуся по мелкой гальке среди невысоких, поросших кустами орешника берегов. След человека свернул влево. На густой низкой траве он исчезал, но там, где появлялись россыпи замшелой гальки, становился явственней. Впереди слышался шум падающей, бьющейся о камни воды.

Вскоре Ванюша увидел небольшой водопад. Вода ручья тяжелой, сверкающей на солнце струей срывалась с метровой скалы и падала в маленькое озерцо с каменистыми берегами. У водопада озерцо пенилось, кипело.

Перебесившись, вода в клочьях быстро исчезающей пены устремлялась на исток, к узкому руслу ручья.

На берегу озерца старый охотник остановился. Лицо его было хмурым, на лбу собрались глубокими складками морщины.

— Вот так штука! — воскликнул он, явно озадаченный и встревоженный. — Ванек, ведь тут большой камень лежал. Куда же он делся?

Мальчик, как и его дедушка, никогда не видел исчезнувшего камня, но, приглядевшись к месту, куда показывал дед пальцем, он увидел свежую ложбинку и понял, что тут лежал большой, пуда на два камень.

— Поворожил кто-то здесь, — вслух рассуждал Макар Силантьевич, — и отнес камень к озеру. Бросил в воду, не иначе. Зачем ему потребовалось? Стой! Бросил он камень, а сам присел и закурил…

Окурка, спичек не было видно, но дедушка осторожно поднял с земли плоскую гальку с серым, примокшим от росы комочком табачного пепла.

— Так, Ванюша… — продолжал Макар Силантьевич в сильном волнении. — Отойди в сторонку, не путай следы. Дело тут, я вижу, неприятное. Не нравится мне.