Практика Сергея Рубцова

— Но я и не утверждаю, что это был абсолютный двойник, которого мать Смирнова могла бы признать за своего сына. Однако людей, слегка схожих друг с другом по внешности, немало. Тут еще играет большую роль одежда, прическа. В этом легко убедиться — стоит только выйти на людную улицу, и мы найдем девушек-подружек, в одинаковых платьях, в туфельках, с одинаково подстриженными и завитыми волосами. Если к тому же они обе одинакового роста и обе блондинки или брюнетки, их не сразу-то отличишь друг от друга.

Казалось, Сергею доставляло удовольствие объяснять своему начальнику такие простые вещи.

— Не спорю, — кивнул головой Кияшко. — Такое сходство возможно. Когда я был призван на службу в армию и нас остригли, обмундировали, мы, новобранцы, первое время казались до такой степени одинаковыми, что не узнавали друг друга и путали Иванова с Сидоровым.

— Примерно то же самое было и у нас в училище. Итак, пассажир из третьего купе был почти такого же роста, возраста, формы телосложения, что и Смирнов, — как заученный урок продолжал Сергей. — Но, взглянув на них, не каждый бы сразу заметил сходство. Один из них был бритоголовым, другой имел пышную шевелюру. Однако Смирнов это сходство заметил… Вполне понятно, что он сознательно и инстинктивно старался походить на других стремился как бы раствориться в общей массе. Поэтому каждый человек, как-либо походивший на него, не ускользал от его внимания. Не имея еще никакого точного плана будущих действий, Смирнов решил познакомиться и поближе сойтись с бритоголовым. Это не составляло труда: бритоголовый, надо полагать, был человеком компанейским, любил выпить, и он охотно сблизился со Смирновым, составившим ему компанию по выпивке. «Друзья» разговорились, Смирнов выведал у бритоголового, кто он, откуда и куда едет.

Сергей взглянул на Кияшко, проверяя, насколько внимательно тот слушает его, и продолжал:

— Я убежден, товарищ майор, что в биографии бритоголового, другими словами — в его анкетных данных, было что-то такое, что сильно пришлось по вкусу Смирнову, и вот тогда-то у Смирнова возник план овладеть документами бритоголового и одновременно сделать то, что вы называете «подкидышем». Если вам кажется что- то сомнительным, прошу делать замечания.

— Я слушаю. Вопросы, видимо, будут позже. Продолжайте.

— Смирнов сел в поезд в шесть часов вечера, убийство бритоголового было совершено в два часа ночи. Таким образом, Смирнов имел в своем распоряжении восемь часов. Когда он принял решение убить бритоголового, сказать трудно. Я могу утверждать только, что к 23 часам 21 минуте такое решение было уже окончательно принято, и Смирнову оставалось только ожидать удобного момента.

Кияшко качнул головой.

— Хм! Как же вы можете утверждать с точностью до одной минуты? Загадочно.

— В 23 часа 21 минуту поезд прибыл на станцию Алтат, стоянка десять минут.

— Не понимаю… По-вашему выходит, что мысли Смирнова работали согласно графику движения поезда?

Впервые за время общения с майором Кияшко Сергей улыбнулся с видом невольного превосходства.

— На станции Алтат во время стоянки поезда, на котором ехал Смирнов, произошло странное событие… Прошу вас, прочтите это показание.

Сергей вынул из бумажника сложенный вчетверо лист бумаги и протянул его майору. Кияшко развернул лист, поправил очки на носу и принялся за чтение.

«Я, Громыкин Василий Павлович, работник парикмахерской при вокзале станции Алтат, могу сообщить следующий случай, совершившийся, как я отлично помню, на прошлой неделе в среду в 11 часов 21 минуту, ночи. А я хорошо помню, что дело было на прошлой неделе в среду, потому что этой ночью должна была прибыть к нам в гости моя теща, и я ожидал ее, как старой женщине ночью ходить неудобно, и жена моя просила. Парикмахерская кончает работу в 10 вечера, а я находился там по указанной выше причине ожидания теши и, чтоб без дела не сидеть, правил бритвы. Когда это приходит поезд, и ко мне влетает веселый гражданин молодых лет.