Практика Сергея Рубцова

— Нет, сперва мы узнаем о появлении «геолога». Вы читали показания охотника. Он и его внук совершили героический поступок. Но «геолог» исчез. Наши работники специально дежурили на вокзалах, просматривали поезда и не могли обнаружить кого-либо, кто был бы похож на «геолога». Проходит три дня, и вдруг мы узнаем, что какой-то молодой человек расспрашивал хозяйку в том доме, где жил настоящий Голубев, о новом месте нахождения учителя. Вслед за этим — звонок учителя, и долгожданная условная фраза: «На рыбную ловлю пойти не могу. Нездоровится…» В тот же день у меня на столе имелось несколько фотографий Смирнова. Было известно и то, что учитель выписал ему паспорт на имя Константина Васильевича Ковалева. С этого момента за каждым шагом Смирнова следили люди специально выделенной группы под руководством капитана Николаева. Естественно, нам не было никакого смысла сразу же арестовывать его, мы дали ему свободу действий, а сами крепко держали в руках ниточку, полагая, что она приведет к большому клубку. Так и получилось — арестована группа хорошо законспирированных вражеских разведчиков. Капитан Николаев блестяще провел эту операцию. Единственный минус — прозевал Дынина. Николаев не предполагал, что Смирнов пойдет на такой рискованный шаг — слишком дерзко. И погиб пьянчужка не за понюшку табака. Смирнов успел убить двоих — якута и Дынина… Вот так.

— Но почему и куда исчез подставной Голубев после встречи со Смирновым? — спросил Сергей. — Меня все время путало это обстоятельство.

— Учитель, исполнявший роль Голубева, заболел от нервного потрясения. Представьте себе — старый, тихий человек, больное сердце, и вдруг к нему является шпион. Настоящий! Было от чего взволноваться. Сердце старика сдало, пришлось его немедленно отправить на курорт. Он по сей день там отдыхает, лечится.

— И провожал его капитан Николаев?

— Жена капитана Николаева. Николаев нес чемодан. Кстати, этот учитель — далекий родственник капитана.

Та незримая тяжесть, которая прежде давила Сергея Рубцова, давно исчезла. Он слушал рассказ Кияшко с всепоглощающим вниманием, радуясь тому, как хорошо была разыграна комбинация с подставным Голубевым. Но вместе с тем в его душе, незаметно возникнув, росло горькое, еще до конца не осознанное чувство разочарования и даже обиды.

— Еще два вопроса, товарищ майор, — сказал он, облизывая пересохшие губы. — Где находился ящик Смирнова и арестован ли тот тип, который устроил мне засаду в Камень-Волынском?

— Ящик Смирнова — «геолога» превратился в два небольших чемодана и сперва находился в камере хранения на вокзале, затем был отправлен багажом по второму билету до станции Шатура невдалеке от Москвы.

— Так у него было два билета?

— Два. Один, купленный заранее, в мягкий вагон. Вы спросите, почему он занял место Дынина, а не перешел в мягкий вагон? Дело в том, что, получив второй билет за полчаса до отхода поезда, он сейчас же отправил первый билет заказным письмом в Москву до востребования на имя Ковалева. Он, конечно, был готов ко всяким неожиданностям, даже к тому, что ему, быть может, придется на ходу прыгать с поезда. Если бы у него был только один билет, тогда — прощай багаж! Билет-то у проводника! А с багажом Смирнов не хотел расставаться…

Теперь о том «типе», что тебя чуть было на тот свет не отправил. Это наш человек… Тоже долгое время выдавал себя за другого, вошел в доверие к одному из националистов, выполнял некоторые поручения по связи. Когда он заметил, что за ним кто-то следит, то подумал, что это кто-либо из помощников «деда Илько» и проверяет его. Тут он решил, пользуясь случаем, укрепить доверие к себе и хлопнул об землю преследователя. Дескать, скажет, что расправился с чекистом. Потом посмотрел на твои документы, ахнул и оттащил тебя в больницу. Все ясно, товарищ курсант?

— Все, кроме одного, — вздохнул Сергей и только сейчас испытал всю силу горечи, вызванную рассказом Кияшко. — Зачем потребовалось вам обманывать, дурачить меня? Ведь вся моя «работа — хорошая или плохая она была — оказалась напрасной, никому не нужной. Детская игра! Поверьте, иногда мне в голову приходила такая мысль, что меня разыгрывают. Но я не мог поверить — дело ведь серьезное.

Майор положил руку на плечо курсанта и строго посмотрел на него.