Практика соприкосновений

– Как, – ошалела Рыжая, – в вашей с Лариской?

– Я же сказал – в будущей.

– Да?! – фыркнула скрипачка. – Ты уверен?

– Нет. Теперь не уверен.

– А-а, вдруг отчего же? Тем более, Ларочка привет тебе передавала. Да, и самые сердечные пожелания.

– Самые? Сердечные? Не может быть.

– А вот представь себе, может! – вспыхнула Рыжая и влепила мне такой жгучий поцелуй, что у меня никаких сомнений уже не осталось. – Это тебе от Ларисы. Понятно?

– Понятно… Что ж непонятного… Только ты можешь мне объяснить…

– Что же, Лёшенька, тебе ещё объяснять-то? Любовь, Лёшенька! Это любовь. Она, сам знаешь, как нагрянет!..

– Да? А ты не можешь мне сказать, кто такой молодой человек ещё с таким сморщенным лицом… Липкий такой.

– Знаю, как не знать. Мелочь. Но мелочь перспективная. Он уже в институте, на первом курсе. Так, конкурсант…

– Что за конкурс?

– На Ларочкину ручку и сердечко. Сам подумай – ей нельзя ведь из одного варианта один выбирать. У неё не тот уровень. Вот Боря отпал…

– Не знаешь, кто следующий?

– Ты только не волнуйся, – успокаивала меня Рыжая. – Есть у тебя шансы, есть. А то прямо побледнел весь. Смотри, не расхворайся. Уж как-нибудь держи себя в руках.

Оба мы, наконец, улыбнулись.

– Да, – произнёс я, – а кто участвует в жюри, не знаешь?

– Да как не знать, – бодро отвечала Рыжая. – Состав всё тот же, как в оперетте. Мама, папа, жаба, ой, прости… Ларочка.

– Что же за спешка-то у них такая? Тебе не кажется? Куда их чёрт несёт…

– Торопятся? Ну, чтоб не скурвилась, наверное, я так полагаю… Ой, опять прости. Но ты спросил – я ответила.

– Только и всего? Да что же это она – такая ненадёжная?

– Ты что – надёжная!.. Как пистолет Макарова. Просто время такое. Ненадёжное.

– Опять ты про пистолет…

– Да, конечно… Чуть не забыла. Ты ведь у нас ничего такого не знаешь, ну, не готов. А мы, музыканты, народ шустрый… Страстями живём, понимаешь? Страстями. Пойдём. Я всё тебе расскажу.

– Куда? Опять в кафе?

– Нет, что ты! Ни в коем случае. Только ко мне домой. Там у меня всё в порядке, вот увидишь.

Я сомневался очень сильно. Но недолго.

Тогда я был вполне взрослый, поскольку от прикосновения женской руки к своей руке, я ощущал если не гром, так молнию, это уж точно. А хорошенькая рыженькая скрипачка так плотно взяла меня за руку, что всякое сопротивление оказалось бесполезным. Ноги мои ослабли, и я последовал за ней как больничный пациент, которого ведут на какую-то непонятную ему, но очень необходимую для его же пользы процедуру. По дороге оказалось, что Рыжую зовут Светка. Видимо, память моя напряглась в необходимый момент – ведь мы были с ней хорошо знакомы. Так, не запинаясь и не оглядываясь, дошли мы со Светкой до её дома. Оказалось, что живёт Света в общежитии, но не в таком, какие назывались обычно «Шанхай» или «Бомбей в объятиях ночи», а вполне даже приличном, напоминающим недорогую гостиницу. И народа там оказалось немного, кто находился на работе, а кто отсутствовал по причине каникулярного времени. И комната Светкина оказалась вполне пригодной для нашей с ней встречи. Даже шампанское стояло уже на маленьком прикроватном столике.

– Не открывай, – попросила меня Света, – дай, я сначала спрячусь.

Потом сказала, уже из-за шкафа:

– Ну, теперь давай!

Я открыл бутылку, раз она просила, что такого – дело-то знакомое.

– Вот молодец, – обрадовалась Светка, – даже ничего не угрохал. Наливай.

И вышла на свет уже почти без одежды. А когда выпили, сказала:

– Рубашку снимай… – и помогла мне раздеться. Потом, уже в постели, после третьей или четвёртой Светочкиной победы, мы разговорились. Вернее, говорила, в основном, она, а я слушал, находясь в полузабытьи, в полуразмышлении.

– Да, – бормотала Светочка, – он у тебя не маленький… Ты на Лариске обязательно женись. Такой шанс разве можно упустить. Она очень позитивная. Послушная… Домашняя. А тебя на всех хватит, не сомневайся. Как отец Ларискин будешь… Он боевой мужик. Ходок ещё тот, на левую сторону. Никого не пропустит. Дам, я имею в виду. Мать Ларискина тоже… тихая такая… весёлая… Как она это всё переносит…

– Что переносит? – переспросил я. – Всё у них в порядке. И ничего они, наверное, не знают. Мама и Лариса. Что знать не положено.

– Знают, – упорствовала Света, – они уж чуть не месяц все как в воду опущенные. Что-то случилось у них. Или случится. Вот и торопятся как-то Ларисе жизнь устроить.

– Ох, Света, всё ты преувеличиваешь. Молодая она слишком, Ларочка, чтобы жизнь устраивать. А я тем более, только школу кончаю.

– Главное, по годам ты ей подходишь.

– По каким годам… Вы, девушки, если пацанам ровесницы, так, мне кажется, вы в десять раз умнее… Света, ты почему так за неё хлопочешь?

– Так она моя лучшая подруга! Я просто обязана сделать её счастливой. Точнее, вас обоих. И я при вас как-нибудь просуществую. Всё будет в порядке, вот увидишь! Главное, меня слушайся. Не надо дураком быть.

– Вдруг я тебя люблю?

– Фу ты, ну ты, тогда тем более слушайся. Через год поженитесь или через два. Главное – место застолбить. Понял?

– Чего ж не понять?