Практикантка доктора Соболева (СИ)

Соболев, оставшись ждать Вознесенскую в прихожей, невольно втянул воздух, пропитанный аппетитными ароматами, глубже и ощутил навязчивое головокружение. И чувство такое, будто год не ел. А ведь еще пять минут назад он не знал, что, оказывается, голоден. Мда…Нетерпеливо переступил с ноги на ногу. В желудке предательски громко и совсем несексуально завыло. Пред внутренним взором Сереги встали унылые до слёз в своей девственной пустоте полки его холодильника. Самое вкусное, что сейчас было в его квартире, это "Вискас" Шарикова в жестяной банке….

Так…

Доставку что ли оформить? Это сколько ждать? Час? Полтора? Ноги слабо подкосились…Он доживет? Желудок ещё раз требовательно буркнул, матерясь и намекая, что не факт. И эта пытка в Любином коридоре съедобными запахами…Она скоро вообще? Сказал же, чтобы быстро! Бабы…

Даже трахаться расхотелось…

Напроситься?

Чёрт, неудобно вроде как…Еще и малой смотрит как на врага народа. Соболев нервно почесал затылок, прислушиваясь к мерным ударам ложки о тарелку и счастливому чавканью пацана. Люба шуршала вещами в спальне. Нет, ну невозможно просто…Так воняет умопомрачительно…

В парадке что ли подождать? Интересно, а пирожки остались…? А вдруг пацан сейчас последний доедает???

Сергей тяжело сглотнул…

Перед глазами мелькнула пара красных кругов. Невыносимо просто…Не-вы-но-си-мо…

Вдохнув отравленный воздух ещё раз, Сергей плюнул на всё и наступил правым носком на левый задник, торопливо избавляясь от кроссовка. В конце концов, скромным пирожки не достаются. И съедобные, и не очень… Перед глазами с голодухи плыло. Уверенной тяжелой поступью, чтобы не сбить собственный настрой, Соболев прошагал за Вознесенской в спальню. Решительно толкнул дверь и вперил горящий взгляд в Любину задницу, хозяйка которой в это время, наклонившись над кроватью, складывала в спортивную сумку какую-то кружевную тряпочку. Вознесенская подпрыгнула от резкого звука распахнутой двери и, развернувшись, приложила руку к своему пышному бюсту. Светлые брови удивленно поползли вверх при виде нахохлившегося, будто в атаку собравшегося Соболева.

— Серёж, ты чего? — растерянно поинтересовалась Люба.

— Жрать я, Люб, хочу, — облизнулся и твердо добавил, — Очень. Корми.

* * *

Первое, что заметил Сергей на уютной Любиной кухне, был ошалевший взгляд её сына. Пацан так и застыл с поднесенной к открытому рту ложкой, пялясь на ввалившегося в помещение гостя. А Серега по характерному свекольному цвету жидкости, колыхающейся в Санькином столовом приборе, понял, что это борщ. В животе так утробно заныло, что Соболев всерьез испугался, что это слышно всем. Правда, по лицам присутствующих было не понять. Санька был сражен самим фактом появления соседа у него дома, а Люба отвлеклась на то, что засуетилась по хозяйству.

— Садитесь, Сергей Иванович, — указала пальчиком Вознесенская на пустой стул рядом с Саней, с ходу при сыне перейдя на уважительное "вы".

Загремела чистыми тарелками, вставая на носочки и невольно привлекая внимание Соболева к своей заднице. Ах, Люба…Сергей мечтательно покосился на крутые и, он теперь уже точно знал, идеально мягкоупругие Любины ягодицы, и быстро отвернулся, почувствовав, что Сашка за ним следит.

— Здорово, Санек, — Сергей протянул парню руку, но тот и не думал пожимать.

— Вы как тут, дядя Серёж? — вместо этого недобро процедил мальчишка и продолжил сверлить Соболева исподлобья такими же ореховыми как у матери глазами.

Серега вздохнул и опустил пятерню на стол. В это же мгновение ещё на стол опустилась божественно дымящаяся тарелка, полная наваристого рубинового борща. Соболев завороженно уставился на поданное блюдо. Выделившаяся слюна затопила ротовую полость. Так сильно, что губы стало страшно размыкать.

Как пахнет-то, господи.

— Поесть зашел, Сань, голодный, — вслух ответил пацану.

Вдруг дико захотелось запотевшую рюмку водки. Или даже настойки какой-нибудь. Чтобы вот прямо с караваем Любаша поднесла…голая…И чесноку…И сала…И чтобы черный хлеб. И сало сверху, а корочку чесночком намазать… Соболев громко сглотнул, моргнул, прогоняя навязчивое видение голой почему-то Любы с рюмкой, чесноком и караваем, и потянулся за ложкой.

— Сметану? — деловито поинтересовалась Любовь Павловна.

— Ага… — кивнул Сергей, искоса следя за каждым её таким ладным движением.

По всему чувствовалось, что Люба на своей кухне была царицей. Она как-то разом ещё больше расцвела, зарумянилась и упорно напоминала богиню плодородия. Однозначно залипательное зрелище. Сергей поерзал на стуле, ощущая прилив крови к паховой области, мешающий сидеть. Эх, вот Сашка тут сейчас вообще не к месту…Соболев тяжко вздохнул и зачерпнул борщ.

— Постойте, не ешьте, Сергей Иванович!

Замер с поднятой ко рту ложкой и удивленно посмотрел на Вознесенскую. Люба улыбалась, хитро и озорно, как умела только она.

— Давайте, я вам как надо накрою, — предложила Вознесенская и полезла в холодильник.

— Ну, давай, Люб, как надо, — протянул Соболев, с тоской поглядывая на рубиновую дымящуюся жидкость перед ним и давясь слюной. Не кухня, а натуральная пыточная.