Практикум ФАН

– Эх, друг мой ситный! Почувствовать себя в шкуре другого человека, побыть другим человеком – это конечно незабываемый опыт, который раз и навсегда лишает человеческий ум многих и многих иллюзий. Другой вопрос, как жить потом с этим знанием дальше. Как жить, когда понимаешь, что человека сформировало такое количество им прожитых событий, которое ни осознать до конца нельзя, ни даже просто поименовать и перечислить. Не то, чтобы исправить! Другой – это другой, и понять, почему в своей жизни он делает именно это и именно так, нет никакой возможности, даже гипотетической.

Не для каждого человека возможно в принципе сначала познать, а потом навсегда отбросить вопрос: «почему Другой – есть Другой?», да еще и психически не разрушиться после этого глубинного понимания. Именно поэтому капсула симуляции всегда имела и имеет личностные и возрастные ограничения применения.

Профессор мысленно приостановил запись. Сам себе хмыкнул насчет внутренней самоцензуры и проговорил свою мысль до конца, уже без всякого мозгового запечатления:

– Вот смотрю я на тебя, парень, и думаю, а вовремя ли ты в эту капсулу лег, чтобы понимать другого человека, да еще женщину? И как вы все на это решаетесь? Ну, ладно я. Тогда мы всех эффектов капсулы не знали. А сейчас же точно известно, что если лечь в капсулу чужих воспоминаний слишком рано, можно дезинтегрировать собственную личность очень надолго тире навсегда. А если очень поздно по возрасту, то гарантированно навредить собственному психическому здоровью, потому что для восстановления после этого опыта нужна гибкая психика и достаточные психические ресурсы организма. И в любом случае – это опасно, даже с соблюдением всех условий. Опасно, ясен пень, а вот такие, как наша секретарша, относятся к этому, как к какой-то чертовой компьютерной игре-бродилке. Вообще не улавливают разницу между быть кем-то другим и играть в кого-то другого. Увы, такие вне естественные эксперименты с психикой сделать безопасными невозможно. Это тебе не игрушки. Эхе-хех!

Профессор вздохнул, вспомнил, что его внутренняя речь в голове сейчас автоматически не пишется и не отправляется в раздел «заметки» на личном ПК. Опять включил усилием воли самописец и продолжил мысленно наговаривать текст чуть с большим преподавательским пафосом:

– Большое знание о других людях всегда стоит больших усилий и больших исходных ресурсов. Очень больших. Даже больших психических ресурсов, чем знания о самом себе. И это конечно печаль… Печаль, печаль, особенно для мужчин, ведь гибкая, адаптивная и способная выносить большую неопределенность психика, прямо скажем не наш конек. У женщин капсула получается лучше. Тут мы им проигрываем с вживанием в опыт другого организма. А вот же, пойди разбери почему! И все же факт, женщины капсулу переносят лучше. Может и правда, Ева, прежде чем Адама на яблоко уговорить, сама с древа познания втихаря регулярно питалась. Сказка ложь, да в ней намек…

Профессор хихикнул, когда представил, как скажет эту шутку студентам.

Потом он глянул еще раз в капсулу и подумал: «Господи, лекциями уже не только говорю, но и думаю. Профдеформация на старости лет во всю голову»!

– А, все равно! Да говорил ведь это уже студентам миллион раз, а не каждый раз выходит так сформулировать! Нужно бы и эту запись вставить в лекцию и заставлять этих торопыг визировать текст о прочтении при подготовке к погружению. Есть, конечно, об этом же учебные тексты, но еще одна напоминалка лишней не будет! Может хоть кого-то из этих вьюношей остановит. Может хоть на сто первой лекции у некоторых жетон осознания опасности провалится куда надо. А то все торопятся, торопятся в капсулу, а потом академы берут «на восстановиться». И этот вот «зеленый» тоже залез, похоже, рано. А теперь вон, страдает. Чего торопился, чего лез? До курса «Знаю людей» дозреть нужно. Мог бы еще годик другой подождать, подрасти… Эх, и ведь не отговоришь их! Торопятся! А потом вот такие «зеленые» лежат, хуже покойников в гробу.

Профессор вздохнул, скомандовал прекратить запись внутренней речевой продукции и решил попить чайку. По русской традиции – сладкого, для сладкой жизни. Он встал и, прежде чем отойти к встроенной кухонной панели, похлопал по стеклу капсулы, и сказал вслух, обращаясь к «зеленому» студенту, хотя конечно тот его и не мог слышать. И все же, чем черт не шутит, мелькнуло у профессора в голове, эффекты полевых взаимодействий ведь до сих пор не изучены, может и услышит. И профессор сказал чуть громче, чем сначала хотел: