Прапор и его группа

— Да чего уж… — конечно, Семён не ждал особых возражений, но и не рассчитывал на то, что их не будет вовсе. Можно было, конечно, плюнуть, пойти по лесу, естественно, явиться в точку эвакуации через сутки и получить полный разнос, а можно было рискнуть, идти по дороге и успеть. Лейтенант Полесьев решил рискнуть. Что здесь сыграло большую роль: боязнь разноса или желание сегодня же оказаться в теплой постели? Скорее всё же первое… Переночевать ещё одну ночь в лесу не составляло труда.

Группа растянулась едва ли не на полкилометра. Впереди как всегда — сержант Кислицын, за ним пулемётчик Авдеев, следом разведчик-автоматчик Кулик, с отрывом от него метров в тридцать-сорок двигалась первая тройка ядра — сержант Неверов, рядовой Ткаченко, Кислицын — младший, за ним командир группы, старший радист рядовой Масляков, второй радист рядовой Субехин, дальше вторая тройка ядра во главе с младшим сержантом Тришиным, а затем, никак не желая отставать на определённые командиром сорок метров, замыкающая группу тыловая тройка — первый пулемётчик Тушин, второй разведчик-снайпер Кудинов, крайним шёл младший сержант Жарков — старший тройки. Двигались, внимательно вглядываясь в окружающие дорогу кустарники и растущие за ними деревья. Несмотря на накопившуюся усталость, спецназовцы постепенно наращивали скорость своего движения. Вскоре Полесьев понял, что группа двигается чересчур быстро, но останавливать и давать команду замедлить скорость не стал. Но когда впереди показался обрыв нависающих над дорогой остатков подковообразной возвышенности, головной дозор сам собой перешёл к привычному неторопливому шагу. Глиняные откосы этого хребетика, больше всего напоминавшие крутые скаты речного берега, как нельзя лучше подходили для организации засады. Подняв ствол, Кислицын- старший невольно поставил большой палец на предохранитель и плавно опустил его вниз. Не останавливаясь, он повернул голову и через плечо бросил идущему следом пулемётчику:

— Снять с предохранителя, наблюдать.

Авдеев перевёл флажок и услышал, как сзади послышался щелчок — это Кулик щелкнул предохранителем, устанавливая его на автоматический огонь. Не услышавшему этого звука Алексею он ничего говорить не стал. Впрочем, сейчас мысли Кислицына были заняты идущим позади братом, и чем дальше вдоль хребта уходил он со своей тройкой, постепенно выбираясь из-под нависающих обрывов, а значит всё больше удаляясь от источника потенциальной опасности, тем тревожнее становилось у него на душе. Когда позади рубанула первая очередь, Алексей уже знал, что будет делать в следующую секунду.

Полесьев сперва почувствовал удар в бок. Боли почти не было, но он мгновенно понял, что его ранило. Потом послышались выстрелы.

— К бою! — прокричал он, снимая оружие с предохранителя. Вокруг заплясали пылевые фонтанчики, послышался грохот пальбы, швыряя пули в сторону зашевелившегося в отдалении кустарника, в руках забился собственный автомат. Гильзы дробной осыпью покатились на разгорячённый весенним солнцем асфальт. «Связь, надо выйти на связь», — подумал Семён. Чувствуя, как его начинают покидать силы, он медленно осел на землю и слабеющими руками заменил магазин. Бой разгорался. С правого и с левого флангов заработали пулемёты. Будучи уверен, что это бьются пулемётчики его группы, Полесьев, превозмогая вдруг внезапно вспыхнувшую внутри боль, слабо улыбнулся, двумя длинными очередями разрядил только что вставленный магазин и, потеряв сознание, повалился на землю. Ещё десяток вражеских пуль прошли совсем рядом, чудом не задев безвольно раскинувшего руки лейтенанта.

Шедший следом за командиром Масляков сперва даже не понял, что произошло. Казалось, под ногами ударили крупные градины, и почти тотчас свинцовый «дождь» забарабанил сзади и сбоку, затем донеслись автоматные выстрелы.

Радист услышал громкий крик группника «К бою» и кинулся в сторону, уходя с линии огня противника. Уже падая на землю, он передвинул предохранитель автомата вниз и, вскинув ствол, дал длинную очередь в направлении возвышающегося над ними обрыва. Почти в то же мгновение, во всяком случае так показалось самому Маслякову, автомат, выбросив последнюю гильзу, клацнул затвором. Вместе с этим щелчком в мозгу радиста пронеслась вбитая многомесячными занятиями и учениями мысль: «Связь!». И старший радист, извиваясь ужом, пополз к ближайшему бугорку. Оказавшись под его прикрытием, он стал лихорадочно скидывать с себя рюкзак с радиостанцией.

— «Связь, связь, связь» — до бесконечности твердил Масляков. Что бы сейчас не происходило вокруг, он был обязан обеспечить командира связью.