Прапор и его группа

— Женя, берём раненых и двигаем, — Сергей махнул рукой, указывая направление и, несмотря на то, что стоявшие рядом парни были командирами групп и офицерами, никто даже не подумал запротестовать и оспорить его команду. Простов — может быть потому, что слишком устал, а Лыков — потому, что до него наконец-то дошло: прапорщик, пожалуй, прав и наклон на самом деле излишне великоват.

На то, чтобы добраться до увиденной на карте поляны, потребовалось минут двадцать. Эта площадка оказалось на редкость ровной, но уж слишком маленькой. Сергей окинул её взглядом и сокрушённо помотал головой, на карте она выглядела гораздо большей.

— Валер, — долго держать злость было ни к чему, — я пока промерю площадку, а ты выкинь дым и определи азимут, — и уже примирительно, — лады?

Лыков начал вытаскивать из разгрузки «оранжевый дым».

— Сто двадцать восемь, — глядя на утягиваемые ветром клубы дыма сообщил Лыков вернувшемуся с замеров площадки Ефимову. Сергей кивнул и, подойдя к стоявшему тут же радисту, взял у него из рук чёрную коробочку «Авиатора». Вдалеке уже слышались звуки приближающихся вертушек.

— «Беркут -1», я «Лыко — 3» мы находимся по координатам Х… У… идешь прямо на нас, как понял? Приём.

— Понял, иду на тебя… Дай азимут посадки.

Сергей уже хотел сказать «сто двадцать восемь» когда, взглянув на дым, посмотрел на солнце и громко выругался.

— Да ты же их под ветер сажать собрался. Господи ты ж мой! — Сергей уже и не знал, то ли ему злиться, то ли рыдать и плакать. — Азимут триста восемь, как понял меня, приём.

— Понял тебя, триста восемь. Захожу на посадку.

— «Воздух», площадка тридцать на тридцать, сядешь?

— Без проблем, — уверенно ответили с неба.

— Дым — центр площадки, как понял?

— Понял тебя, сажусь на дым.

Сергей не был уверен, что абсолютно правильно ведёт переговоры, но вертолетчики не спешили браниться, значит, всё было не так уж и плохо.

Вертушки сделали круг, развернулись. Наконец один Ми-восьмой снизился до вершин деревьев, завис и, медленно продвигаясь вперед, стал опускаться вниз. Затем коснулся поверхности земли, слегка припал на колеса, выправился и застыл в относительной неподвижности.

— Пошёл! — скомандовал стоявший подле державших носилки бойцов Ефимов. Те, услышав команду, подняли раненых и бегом побежали навстречу дующему из-под винтов ветру. В дверном проёме показался борттехник и, опустив лестницу, наклонился вперёд, принимая носилки с ранеными спецназовцами.

Когда вертолеты, забрав раненых, скрылись за горизонтом, для всё еще остававшихся в лесу разведчиков поступила команда на эвакуацию. К вечеру они уже были в своём лагере, а к обеду следующего дня из пункта дислокации отряда прибыла колонна — «Уралы», груженные дровами и досками. Событие радостное и весьма разнообразившее не слишком насыщенное событиями существование спецназовцев (приключения в лесных массивах в разряд приятных развлечений не входило). Закончив разгрузку, машины выстроились обратным порядком и заглушили двигатели.

— Выезд через час, — объявил старший колонны капитан Бурмистров (замполит отряда), давая бойцам возможность немного пообщаться и поделиться впечатлениями последних дней. Естественно, все уже были наслышаны о позавчерашнем бое, и знали, что да как, точнее, его официальную версию, но теперь прибывшим не терпелось узнать как же всё было на самом деле. Впрочем, бойцам первой роты тоже было о чём порассказать «местным товарищам»…

Ефимов шёл со стороны футбольного поля. Он уже почти вышел из-за кунга машины связи, когда ему послышалось упоминание о собственной персоне. Сергей остановился и прислушался: так и есть, за приземистой туристической палаткой (частной собственностью Хворова и Семёнова) сидела целая компания. Все радисты второй роты и приехавшие из ПВД Смуткевич и Щеглов сгрудились вокруг Крюкова, на все лады расхваливавшего своего старшину. То, что солдаты роты связи второй день ходили, выпятив грудь и свысока поглядывали на простых разведчиков, Ефимов уже заметил. А что? Как никак, а именно их старшина вытаскивал попавшую в переплёт вторую группу, и рядом с ним шёл не разведчик, а радист Крюков, и вот теперь этот радист «вещал» о том, «как это было».

…а он их одной очередью, — почти кричал вошедший в раж Крюков, — и вправо, и перекатом, гранату бросил и следом. У меня в магазине патроны кончились, а тут слева чех вылез, ствол в мою сторону, я только рот раскрыть успел, а наш старшина уже развернулся и очередь ему в бочару. Сам за дерево, чех уже почти труп, а ещё выстрелить успел, у меня прямо перед носом ветки рубило. Васильев со своими отстал, а старшина как сам дьявол всё вперёд летит, ничего не боится. У меня ноги трясутся, я едва их переставлял, а он скачет туда — сюда. Нас, правда, пулемётчик едва не накрыл, старшина его ухандокал, я тоже стрелял, попал — нет не видел, наверно, попал. А старшина чехов десять положил, не меньше.

— Так ведь вроде всего тринадцать трупов было? — засомневался рядовой Масляков.