Прапор и его группа

Сегодня Аслан еле дождался, когда наступит вечер. Какое-то необычное волнение жгло ему грудь, заставляя усиленно трепетать сердце. До сумерек оставалось ещё часа полтора, когда полностью снаряжённый отряд из девяти человек, выбравшись из оврага, прикрываясь низкорослыми кустарниками, свернув налево, начал подниматься вверх по восточному скату на оголовье хребта. Роли были распределены заранее. Выбравшись к ВОПу, двое моджахедов, один из которых нёс направляющие, остались в старых окопах, двое прошли дальше, заняв позиции в зарослях орешника, остальные пятеро, находясь на открытом пространстве, скинули под дерево рюкзаки, затем, повинуясь знаку Аслана, Муса и Альберт, направились в сторону леса. Альберт, стремясь скорее покинуть открытое пространство, ускорился, а шедший чуть сзади Муса, вынув из ножен свой любимый ножик и принявшись его вращать, наоборот, едва волочил ноги.

Когда впереди треснула очередь, Муса как раз нагнулся, что бы подобрать в очередной раз оброненный нож. Ему показалось, что пули просвистели совсем рядом, он бросился на землю и совершенно забыв про ножик, потянулся к затвору своего АКСа, передёрнул его и замер, не в силах сдвинуться с места. Стон Альберта привёл его в чувство, он начал подниматься, тем более что подбежавшие сзади Аслан и ещё двое братьев по вере уже открыли беспорядочный огонь по позициям русских. Оттуда ответили таким же яростным, но неприцельным огнём. Муса ползком подобрался к лежавшему на земле Альберту и, взвалив его на горбушку, потащил прочь. Складка местности надёжно укрывала его от пуль. Отстреливаясь, а точнее по-прежнему беспорядочно стреляя в направлении леса, остальные моджахеды поспешили за ним следом, кто-то подхватил ноги раненного и нести стало легче. Перестрелка сама собой стихла.

Едва сладкая дрёма начала окутывать сознание лёгшего спать старшего прапорщика, как совсем рядом, на позициях Свиридова, хлобыстнула короткая пулемётная очередь. Ефимов подобно спущенной пружине тот час же подлетел вверх.

— Чёрт, — выругался он, перехватывая поудобнее свой АК-74М. Мгновенно метнувшись вверх по склону, старший прапорщик увидел, как со стороны огорода бежит кабанье стадо, остановился и снова выругался — прошла, как ему показалось, уйма времени, а выстрелов больше не было.

«Неужели какой-то идиот пальнул по кабанам?» — не успела эта мысль как следует оформиться в его сознании, как на вершине хребта снова затарахтел пулемёт, хлестнули автоматные очереди. Завязалась короткая, но яростная перестрелка.

— Володя, — показывая пальцем в сторону убегающих кабанов, прокричал прапорщик, — видишь стадо, — тот кивнул, — наблюдай, духи могут начать отход в ту же сторону.

— Я к Свиридову, — это уже Лыкову и, не теряя времени, Ефимов бросился наверх.

— Свои, — приближаясь к сидевшей за деревьями тыловой тройке, на всякий случай выкрикнул Ефимов. — Что там? — понимая, что находившиеся здесь бойцы не в состоянии дать ответ на его вопрос, он всё же не удержался, что бы не спросить, но, не дожидаясь ответа, побежал дальше. Впереди ещё пару раз щёлкнуло и перестрелка стихла.

— Уф, — выдохнул он, падая на землю рядом с выдвинувшимся вперёд Свиридовым. — Что тут?

— Вроде одного вальнули, — неохотно отозвался группник.