Прародитель Магии. Том 2

Юноша сказал: «Меня зовут… Альтар».

«Альтар… Чудесное, а главное редкое имя! Альтар, друг, наш сегодняшний ужин на тебе». Сказал длиннолицый.

Артур приподнялся и уже было направился к озеру, как юношу окрикнула Альфирия. Она указывала на Альфию, неподвижно стоявшую рядом с ямой:

«Может связать её… Чтобы не убежала? Хотя у нас нет верёвки… Может ноги сломать?» Предложила эльфийка. Её лицо всё ещё было немного красным, но вместе с тем довольным и дружелюбным.

«Не нужно». Покачал головой Артур и махнул Альфии, привлекая внимания, а затем тыкнул пальцем в землю. Альфия посмотрела на его знаки, посмотрела на яму, сделала неописуемое выражение, сочетавшее горечь и принятие судьбы без всяких надежд и спрыгнула вниз.

…

…

…

Потемнело. Звёздное небо качалось в поредевшей листве и между веток. Оно было блеклое и тихое. Сияние звёзд заглушал тёплый жёлтый свет хрустящего костра. Шла добродушная беседа. Над костром висела кастрюля. В ней, по бокам, в мутной жиже лежала белая пенка. Пахло рыбой. По древесным ветвям карабкался дымок.

Альфия глубоко вдыхала рыбный запашок, полоскала им рот, и проглатывала вырванные из мёртвых тел глаза. Ослепшие трупы лежали вокруг неё. Альфия сама сидела на женщине, мягкой, хотя и немного неровной, и поглядывала на небо. Луна была прямо сверху. Бледный дым бежал перед ней. Альфия сглотнула едва разжёванную плоть, и вдохнула ещё немного далёкой рыбки.

«Интересные у тебя вкусы, мелкая».

Альфия повернулась и увидел странного мужчины в сером в чёрной рубахе.

«Неплохо, ты меня не испугалась». Сказал он тихим и приятным голосом.

Альфия осмотрелась вокруг, как-бы разводя руками на трупы, и с очень усталой улыбкой сказала: «Я привыкла».

Мужчина понимающе кивнул и сказал: «Нет, ещё нет».

И он точно также улыбнулся. У Альфии холодок пробежал по спине.

«А вообще надо сказать Эрхи не прав. Ты смышлёная, в глазные яблоки не поступает трупный яд, разве что… Я говорил Эрхи, каннибализм — это плохо. Мне кажется у него травма и он вымещает её на тебе. Прости его. На самом деле он очень добрый мальчик. Правда».

Альфия помялась, не решаясь задать вопрос — это могло быть слишком опасно… А потом вспомнила всё абсурдность страха в нынешнем окружении и таки спросила: «Ты… его знаешь?»

«Да». Непринуждённо ответил Джозеф, голосом таинственным и манящим.

Альфия понимала, что от неё ожидают ещё вопросов, и продолжила: «Кто ты? И он?»

«Он твой учитель. Больше тебе знать не нужно. Он сам обо мне больше не знает, а так часто спрашивал… А я! Я твой…» На полуслове он задумался.

«Я твой… Есть в эльфийском слово для учителя учителя, старшего учителя, гранд-учителя?»

«Учитель учителя… Нет». Альфия помотала головой.

«Жаль, похоже в вашем диалекте он тоже не сохранился». Джозеф сделал грустное лицо.

Альфия тоже почему-то печально кивнула.

«Очень, очень жаль, что в эльфийском диалекте этого языка тоже не сохранилось нужного мне слова». Снова и очень вымучено повторил мужчина.

Альфия молча прыснула и спросила: «Какого языка?»

«Древне-магического. На нём говорили маги древности, то бишь до возвышения первого и единственного известного Бога. Пока что я знаю три производных: диалект мира Двух Башен, диалект людей Эфоя и эльфийский диалект».

Альфия лениво кивнула. Ей было не очень интересно.

«Эрхи тоже заметил эту странность, но воспринял её, как и всё прочее». Мужчина сложил руки на груди.

«Он всегда был… Как будто не живой. Хотя не так. Как-будто пустой. Каждый человек — это частичка мира, точно также и мир — часть каждого человека. Но с Эрхи немного не так. Он не принимает мир, не вливается в него. Для него всё вокруг всегда чужое, и потому он так быстро принимает перемены. Адаптируется. Если однажды Эрхи проснётся каким жучком, он даже глазом не моргнёт и пойдёт изучать жучиную магию. Для него не существует цельного мира, а возможно… Для него не существует самого себя».

Джозеф наклонился. На ладонь одной руки на расположил подбородок, другой провёл по векам трупа мальчика совсем малых лет.

Альфия растерялась. Некая странная жалость и грусть закружились у неё в животе. Страх и жалкий, скрытый, в общем-то праведный гнев ушли на второй план и стали для неё чужими; учитель и ученица сидели и печально вздыхали. Альфия, незаметно для самой себя, тоже скрестила руки. Она снова помялась, но уже меньше, и спросила:

«Зачем я ему?»

«Эксперимент». Не поднимая на неё глаз ответил Джозеф.

«У Эрхи в голове есть своеобразная иерархия; он смотрит на людей с точки зрения таланта, но не магического, нет, таланта к воле. Силы разорвать путы, как он бы выразился. Ему действительно прикипела моя тогдашняя метафора. Он всегда видел во мне предел, человека, даже не так, существо рождённое свободным».

«Поэтому он так возится со своей сестрицей. Он думает мы с ней похожи. Через неё он хочет изучить меня».

Мужчина потёр лоб.