Пращуры русичей

– Почему ж только русов, парень то этот из местных, но только ты прав, тот, кто в дружине моей, тот рус и есть. Все мы теперь один народ, одна семья, одно братство. А тебе, – Трувор подошёл к Даньше, сжал ручищами его плечи, – Тебе, парень, отныне в отроках ходить нечего. А ну, гридь, – обратился князь к воинству, – Принимай нового ротника. Отныне не отрок ты, а гридь княжий, эй дружина, подымай кубки за славного героя.

Крики, посвист, бряцанье железа, слилось в единый, однообразный гул, дружина ликовала. Каждая победа, каждый успех одного, то победа и успех – общие.

– Славься, воинство княжье, славься Русь. Нет нигде силушки, что с тобой сравниться.

Даньша сиял от восторга. Трувор обнял нового дружинника и расцеловал.

6

Из зарослей послышался шорох, в кустах что-то хрустнуло, Даньша вздрогнул и вытянул шею, тростник качнулся, и кто-то большой и тяжёлый грузно плюхнулся в воду. Молодой гридь опустил ладонь на рукоять меча. Второй рукой парень держал под уздцы невозмутимого Орлика. Конь стоял на месте, изредка помахивая хвостом.

– Не свинки это, бобр, а может выдра, – прошептал Кудря, сутулый худосочный мужичонка из кривичей с коротко стриженой кучерявой бородкой. – Спугнули мы её, вот и уплыла.

Даньша несколько расслабился, но руку с меча не убрал.

– А стадо, оно тоже тут побывало, весь тростник в плавнях помят, орех водяной они искали, то для кабанов первое лакомство, вон как всю тину перемутили.

Даньша, ведя коня в поводу, приблизился к следопыту, и уставился на отпечатанные на илистой почве следы.

– Это свинья прошла, да не одна с выводком, потому как след ровный, неглубокий, – продолжал рассуждать Кудря, тыкая пальцем в наполненные мутной водой вмятины, Даньша с улыбкой подумал, что для бывалого охотника кривич слишком болтлив. – А это годовик, потому как сам след небольшой, но боковины крупные.

Пройдя вперёд ещё шагов сто по подсохшей пойме, охотники увидели взрыхлённый участок земли. Буро-чёрная рыхлая земля вперемешку с травяным дёрном и пахучим навозом, над которым кружили целые полчища маленьких мошек, не вызывали сомнений в том, что кабаны ночевали именно здесь.

– Лёжка у них тут была, чуть ли не с полдесятины земли пропахали, точно плугом прошлись, большое стадо, голов двадцать, двадцать пять.

Позади раздался топот, Даньша обернулся. Трувор с Вадимом, и с ними ещё десяток всадников подъехали, не спеша, к передовым охотникам, и остановились.

С того дня, как Даньша удостоился чести надеть пояс гридня, Трувор, который до этого прямо таки недолюбливал лошадей, вдруг резко переменил своё мнение. Буланый красавец-араб, укрощённый Даньшей, стал настоящим любимцем молодого князя. Только теперь Трувора обучали езде уже умелые болгарские вояки, из числа людей воеводы Вадима. Князь порой проводил в седле целые сутки. Сегодня поутру, подстрекаемый неугомонным новгородским воеводой, Трувор с парой десятков своих дружинников впервые вышел на конную кабанью охоту.

– Я вижу, не зря поутрянке глазища продирали, – с задором пробасил довольный князь, поглядывая на взрытую стадом землю. – Ну, что где зверушки то, а то мясца парного отведать не терпится.

– Ушли они отсель, – произнёс Кудря.

– Как ушли? Куда?

Князь сдвинул брови.

– Да тут они, рядышком, – заметив недовольство Трувора, поспешно поправился следопыт-кривич. – Вон видишь, кусточки, думаю там они, большое стадо.

– А где же загонщики наши, что-то их не слыхать, в лесу заплутали, или речку перейти побоялись?

– Да, что ты, что ты, они же ещё засветло отправились, просто им круг больший обогнуть пришлось, что бы до брода дойти, да переправиться. Погоди малость, скоро появятся.

Словно в подтверждение слов худощавого Кудри, откуда-то издалека раздались гулкие звуки. Кто-то из загонщиков подул в турий рог. Свист, бряцанье, и грохот трещоток, а так же заливистый собачий лай стали различимы чуть позже.

Охота начиналась.

7

Первыми из кустов выскочили две крупные матки. Ветер дул в сторону зверей, и кабаны не сразу учуяли людей. Всадники, разбившись в цепь, помчались навстречу стаду. Вскоре в стороне показалось ещё несколько самок уже с выводками и парочка молодых кабанчиков. Увидев людей, животные свернули в сторону, и оказалось посреди голого поля. Они были обречены, охотники били из луков, посылая одну стрелу за другой. Первыми пали несколько молодых поросят. Одна из маток, увидав, что её детёныш упал сражённый стрелой, встала как вкопанная, развернулась, собираясь бросится на ненавистных людей, но воевода Вадим, на полном скаку, вогнал копьё ей пол лопатку, кабаниха умерла мгновенно. С лаем из кустов выскочили собаки. Даньша пустил на ходу стрелу, и та впилась вбок небольшому кабанчику, но тот не остановился, а лишь слегка замедлил свой бег. Молодая лохматая лайка, подлетела к подранку, и, ударив плечом, сбила поросенка с ног. Клацнули клыки, и огромная псина, вцепившись в пятак, прижала кабанчика к земле. Несчастный визжал, пытаясь вырваться, но собака крепко держала добычу.