Пращуры русичей

– К ответу призвать князя Изборского, а Вадима его воеводу казнить, – орали разбушевавшиеся дружинники Рюрика. – Наш князь выше всех сидит, суди их Рюрик судом своим.

Послышался грохот, кто-то схватился за мечи, один стол был перевёрнут. Кто-то видимо вступился за Вадима Храброго, но его тут же утихомирили. Послышался женский визг. Взволнованная княгиня, наспех подхватив младенца, вскочила, а поспешно покинула место праздника, унося на руках разревевшегося княжича.

– Ну, что брат скажешь? – Рюрик даже не потрудился унять общий гнев. – Загордился братец наш, может маловато ему изборских земель стало. С тех пор как я сына привёз и наследником его сделал своим, пошла меж нами размолвка. А на место подле себя, я другого посажу, того, кто верой и правдой служит, кто первым мне роту принёс. А ну, воевода Лучезар, садись ближе, теперь это место твоё по праву.

Лучезар, изобразив удивление поднялся, лёгкая усмешка показалась на его лице, но тут же исчезла.

– Спасибо тебе, великий князь, – хитрец поклонился Рюрику. – Принимаю я милость твою, с радостью великой.

– То, что ты людей своих жалуешь, в том дурного не вижу, – произнёс Синеус. Он стоял насупленный, плотно сжав кулаки. – Но, то, что от тех, кто с тобой одной кровью связан, унижаешь да позволяешь их оговаривать, то глупо.

– А ты бы князь Синеус глупым то князя нашего не называл, – обращаясь к говорившему, произнёс Лучезар. – Вспомни где находишься, тут дом Рюрика, он здесь хозяин, а мы дружина его верная, и князя своего оскорблять не дадим.

– Да ты кто такой, что б мне указывать? – Синеус дёрнулся, в сторону Лучезара, но остановился. – Я брат князю твоему, а ты лишь слуга его, или ты тоже почет себе нажил, бреша как и этот, – Сивар указал на трясущегося от страха Страбу.

Лучезар побледнел, губы его сжались в тонкую полоску, глаза сверкнули. Лишь едва заметная холодная улыбка, появившаяся на его лице, выдавала его гнев.

– А ты людей моих верных не лай, братец, – наконец встрял в разговор Рюрик. – Мне они служат, мне их и судить. А то, что в глупости меня упрекнул, так то воевода мой верно подметил, забываться ты стал Сивар. Вспомни, это я тебя над весью князем поставил, я могу тебя того княжества и лишить. А то, может ты и сам на моё место позарился, да с Трувором и Вадимом заговор против меня замыслил?

Синеус, весь затрясся от гнева. Вокруг воцарилась тишина. Даже самые ярые смутьяны, приутихли.

– Ну, раз такой приём ты приготовил мне брат, да людей подле себя теперь сажаешь, которые мне обиду и оскорбление чинят, то значит не место мне здесь, – отшвырнув ногой табурет на котором сидел, Сивар вышел из-за стола. – Прощай, князь новгородский, да попомни, не пришлось бы пожалеть о содеянном.

– А ну, стой, вернись! Вернись, кому говорю? А не то воинам велю тебя силой удержать! – Рюрик кричал, и в его голосе слышались истерические нотки. – Если уйдёшь сейчас, то назад тебе дороги не будет, не прощу!

Десяток гридней вскочили на ноги, и глядели на Рюрика, ожидая приказа. Князь медлил, Синеус и несколько его людей тем временем уже покидали место празднества.

– Ну и убирайся, скатертью дорога, – зло прошипел Рюрик, и, уже обращаясь к прочим, прокричал. – А ну, чего вскочили? Наполняйте кубки, пейте за сына моего Игоря, настоящего наследника княжьего.

Гости помаленьку утихли, и через минуту, снова повыскакивала прислуга, раздался смех, и веселье продолжилось. Пирующие шумели, пели песни, смеялись, и лишь один из гостей, сидел на этом празднике молча. Старый Лейв, устроившийся в самом конце стола, потягивая хмельную брагу, пристально поглядывал на сидевшего по левую руку от Рюрика Лучезара.

Уж кто-кто, а он то знал, чем может означать коварная улыбка Лучезара.

7

– Ну, что убедился, что братья твои стоят, – княгиня своим видом напоминала разъярённую кошку. – Один с врагами твоими дружбу водит, на сына нашего даже взглянуть не приехал, второй супротив тебя при всех голос поднял. В глупости тебя упрекнул. А ты помниться давеча, хотел сына нашего под его опёку отдать.

Рюрик стиснув зубы, но помалкивал.

– Отвернулись от тебя братья твои, зависть их гложет. Не смей Олега отсылать, помни о пророчестве.

– Уймись, женщина, твои истерики нам не помогут. Я князь, и мне решать, что делать, – огрызнулся Рюрик, это были его первые слова с самого начала разговора. – Если Аскальд свою дружину супротив меня поднимет, да братья мои с Вадимом против меня сговорятся, тогда не удержать нам княжества нашего. Говорю же тебе, Олегу лишь я доверяю. Только он сможет наши южные земли оборонить, в Новгороде неспокойно. Бояре да купцы местные властью моей не довольны, кругом смутьяны. А тут ещё с братьями такой разлад пошёл. Не удержимся, не жить не нам, ни сыну нашему.

– Зачем ты тогда нас из земель отца моего призвал, коль власть удержать не можешь? Там то мы в безопасности были, и Олег опять же при Игоре находился.

– Да как ты не поймёшь, пока сила за мной была, новгородцы и мне и сыну нашему присягу принесли, а стало быть, наследником его признали. Так что прими волю мою, и не стой против меня.