«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

С большим интересом прочитал Ваше любезное письмо. Вижу, что Вы в общем согласны с прогнозом автора статьи «Голова Газдрубала». Вы пишете, что не согласны лишь с его мнением о «темпах». Однако в статье, кажется, о сроках ничего не сказано. Я склонен думать, что дело идет не более чем о двух-трех годах. Но в этом, разумеется, легко ошибиться.

Сепаратисты - факт, и с ними надо считаться, как с фактом. Они пойдут на что угодно - таково мое от них впечатление. К несчастью, здесь не только идеи (идеи даже преимущественно - красивая ширма), а министерские (точнее, «гаулейтерские») посты, множество выгодных и приятных должностей, деньги - все, о чем, по своему весу, почти никто из них в общероссийском масштабе и мечтать не мог бы. Я это, как умел, изобразил в происходящих на Украине главах романа «Бегство»[129]. Думаю, что на сепаратистов и в будущем в смысле «воссоединения» никаких надежд возлагать нельзя. Вообще не вижу решительно ничего такого, на что можно было бы возлагать надежды. Лично для себя я ориентируюсь на Пэр-Лашэз[130].

Шлю Вам самый сердечный привет.

Глубоко уважающий Вас М. Ландау-Алданов

Машинопись. Подлинник. HIA.2-11.

M.А. Алданов - В.А. Маклакову, 28 октября 1938

28 октября 1938

Дорогой Василий Алексеевич.

Еще раз Вас сердечно благодарю за добрые слова, очень меня тронувшие. Вам (совершенно конфиденциально) скажу, что статья «Гол[ова] Гасдрубала», действительно, написана мною[131].

Катастрофа европейской культуры почти одинаково касается всех нас, людей либерального, в широком смысле, образа мыслей, независимо от оттенков. Помните, Нехлюдов, кажется, удивлялся, что его называют либералом за то, что он высказывает, казалось бы, элементарные и для всех обязательные истины. Именно эти азбучные истины и переживают катастрофу, а с ними все их защитники, какова бы ни была разница между ними во всем остальном. Вы склонны говорить преимущественно об ответственности. Если так, то разница между Вашим поколением и моим весьма незначительна, - она лишь в том, что Вы и люди Вашего поколения занимали гораздо более видное место. Но, по-моему, ответственность наша отходит теперь на второй, если не на десятый план: все нынешние несчастья имеют основной причиной войну 1914 года, а в ней ни «Вы», ни «мы» никак не виноваты.

Шлю Вам самый сердечный привет.

Ваш М. Алданов

Демидов[132], Фондаминский, Зензинов[133] очень приветствуют Вашу мысль возобновления наших завтраков в ресторане, - пока их не возобновит у себя Софья Григорьевна[134].

Машинопись. Подлинник. HIА. 2-11.

Редакторы и друзья "Современных записок".

Слева направо И.И. Фондаминский, В.М.Зензинов, В.И. Руднева, В.В. Руднев, М.В. Вишняк, А.Ф. Керенский. 1930-е гг. Частное собрание.

Фото предоставлено М. Шрубой

1939

М.А. Алданов - B.A. Маклакову[135], 28 октября 1939

28.X.39

Дорогой Василий Алексеевич.

Искренно Вас благодарю за любезные слова, - простите, что отвечаю с опозданием. Надеюсь обо всем этом поговорить с Вами, - в письме не напишешь.

Пользуюсь случаем, чтобы послать Марии Алексеевне и Вам самый искренний привет.

Ваш М. Ландау-Алданов

Автограф. HIA.2-11.

1940

М.А. Алданов - В.А. Маклакову, 2 апреля 1940

2 апреля 1940 года

Дорогой Василий Алексеевич.

С большим интересом прочитал Ваше письмо от 30-го, полученное мною почему-то только сегодня. Ошибки в этом вопросе я не сделал и действительно не мог сделать: как Вы сами пишете, не стал же бы я без документов приводить столь длинную цитату. Фраза эта («Un jour» и пр.) находится в самом конце декларации Клемансо, прочитанной им на заседании 20 ноября 1917 года[137]. Вы ее можете найти в номере «Тан» от 22-го[138], а также в воспоминаниях ген. Мордака, том I, где она приведена целиком[139].

Об «огромном успехе» я писал по следующим данным: 1) при общей ненависти к Клемансо почти всего парламента (о ней он сам говорил и Марте[140], и другим лицам неоднократно), он получил большинство в 418 гол[осов] против 65 (среди них - 65 - было 63 социалиста); 2) я это слышал от двух человек: от Лебэ[141] и Альбера Тома[142]. Оба они, как Вы знаете, были членами палаты. Неприятно ссылаться на двух покойников, но Тома это рассказывал (в 1919 году?) в салоне Пети, - быть может, Софья Григорьевна это вспомнит; кажется, был при этом рассказе и A.A. Титов[143]. Добавлю, что Тома ненавидел Клемансо. Впрочем, понятие огромного успеха растяжимо.