«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг.

Об акте 14-го июня{434} можно было бы многое сказать вполне объективно. Но этого не требуют и даже не допускают. Вся пресса настроена по одному камертону, который в результате создает впечатление того, что Щедрин назвал «Песнью торжествующей свиньи»{435}. Как все это далеко ушло от того, когда в сближении с Сов[етской] Россией видели эмблему перемены политики в СССР и сближение власти с народом. И что любопытно, по-видимому, Советы этого не понимают и думают, что прекращение борьбы с ней равносильно обязательству ее защищать, в чем должны обязываться новые советские граждане. Но и многие новообращенные думают так же. Что-то случилось с нашей планетой, как во время Вавилонского столпотворения, когда перестали понимать друг друга.

Но все эти вопросы вне наших возможностей. Если Франция устоит и не поддастся соблазну тоталитаризма, она не откажется от убежища и апатридов. Но если здесь власть перейдет к коммунистам, мы будем ликвидированы, как в Белграде и Югославии, и недаром тяга в Американское консульство опять увеличилась. Но в этих условиях мое пребывание здесь до конца получает и свое оправдание, и свой символический смысл.

Машинопись. Копия. HIA. 2-13.

М.А. Алданов - В.А. Маклакову, 9 июля 1946

9 Июля 1946

Дорогой Василий Алексеевич.

Получил Ваше письмо от 5 июля и очень встревожен тем, что Вы расхворались. Надеюсь, ничего серьезного?

Об акте 14 июня и здесь очень много говорят, хотя на Америку он не распространяется. Разумеется, я не взял бы советских бумаг, если бы акт и относился к русским в С. Штатах. Однако допускаю, что кое-кому стоит эту бумагу взять: тем, кто действительно хочет ехать в СССР и готов для этой цели пойти на известный риск, - таковы, вероятно, молодые. Не думаю, чтобы Франция отказала в убежище апатридам, - по крайней мере Франция Бидо-Блюма{436}. Что будет дальше - один Бог знает.

Наш Фонд помощи писателям и ученым постановил выделить пять человек (Вас, Н.В. Милюкову{437}, Бунина, Б. Зайцева и Мельгунова) в особую категорию и поручил Н.С. Долгополову из каждого груза выдавать этим пяти лицам по несколько посылок (а не по одной). Думаю, что в июле Вы получите четыре 16-фунтовых. Я со своей стороны вчера заказал для Вас посылку, состоящую преимущественно из сладких продуктов (их, кажется, в Долгополовских посылках мало, а они летом организму, говорят, особенно нужны).

О Вашей книге, конечно, все знаете от Карповича. Его очень огорчает Ваше колебание: то Вы согласны, то не согласны на помещение в журнале той или другой главы. Он писал мне, что Вы просили его даже сжечь «исповедь»! Помилуйте! М.М. дней десять мне не писал, и я не знаю окончательного Вашего решения - ни о печатаньи в журнале, ни о книге. Каган{438} мне сказал, что при субсидии Бахметевского фонда он охотно издаст Вашу книгу и будет платить Вам десять процентов с каждого проданного экземпляра. Это имеет свои преимущества, но ведь если ту же субсидию или даже часть ее перевести в Париж, то Вы можете издать книгу там (легче читать и корректуры), и тогда издание будет Вашей собственностью: за вычетом комиссии магазинов Вам будет оставаться не десять, а 50-60 процентов от обложечной цены. И в том, и в другом случае Вам не придется затрачивать на издание те Ваши деньги в Америке, о которых Вы нам писали. Впрочем, Вы уже все порешили с Мих[аилом] Михайловичем.

13-ая книга «Н[ового] Журнала» Вам давно послана. В ней помещен последний отрывок «Истоков»{439}. Отдельное издание по-русски выпустить невозможно, - нет издателей. Английское издание (т. е. американское) я давно запродал Скрибнеру, хотя думаю, что американцам эта книга интересна никак быть не может.

Покидаете ли Вы на лето Париж? Если уезжаете, то когда и куда?

Слышал много о Вашем докладе. По-видимому, он вызвал сенсацию.

Пожалуйста, напишите о здоровье. Наш искренний привет Марье Алексеевне.

Ваш М. Алданов

Машинопись. Подлинник.

HIA.2-13.

В.А. Маклаков - М.А. Алданову, 12 июля 1946

Париж,

12 Июля 1946

Дорогой Марк Александрович,

Сейчас получил Ваше письмо; отвечаю наспех, т. к. уезжаю в отпуск; дел масса, а если сейчас не отвечу, то переписать будет некому.

Вы не пишете самого главного: приедете ли Вы в Париж. Я видел М.С. Ц[етлину], и она надежды не лишила, но и не подала. Мое здоровье сносно; во мне сидит какая-то инфекция в носо-горловых путях, откуда глухота, насморк, температура и опасность для легких. Это одна из причин, почему я уезжаю на днях.

Меня огорчает непонимание с книгой. Относительно отдельных глав я предоставил все М.М. К[арповичу]; ему виднее, стоит ли печатать главы, если печатается книга. А интересуют меня не главы, а книга, с которой дело обстоит так.