Права и обязанности

– А не пошел бы ты, болтун старый… – начал было Райвэн, но вовремя сдержался. – Итак, кто-нибудь даст мне мою одежду или мне самому выйти?

– ?! – не поняло проблем колдуна большинство присутствующих.

– Его одежда была. уничтожена трансформацией, – пояснила Илнэ. – Сильные маги способны сохранять ее, но Райвэн, похоже, магом не является…

– Я, между прочим, так вам сразу и сказал! – возмутился из-за деревьев парень, не решаясь явить себя общественности. – Так мне все-таки выйти, чтобы наконец-то получить возможность надеть что-то на свое бренное тело?! – уже раздраженно поинтересовался колдун.

– Не надо! – не обрадовалась предстоящей перспективе лицезреть Райвэна во всей, так сказать, красе Килайя. – Лэн, дай ты ему его шмотки! Они у Грэша!

Получив требуемое, парень замолк на пару минут, а затем вышел из кустов к своим товарищам, которые заметили, что вечный источник их головной боли как-то странно пошатывается, а лицо у него такого нежно-зеленого цвета, что он мог легко маскироваться под зеленые насаждения.

– Что с тобой приключилось на этот раз? – хмуро спросил Эрт, морально готовый ловить эту немочь, если ей снова приспичит падать в обморок.

– Понятия не имею… – отозвался Райвэн. – Знаю только, что безмерно счастлив, что не успел поесть в том негостеприимном доме…

– Но ты ведь не умираешь? – уточнил Айэллери, некстати вспомнивший слова гнома о бодром ходячем трупе, с которым им, может быть, предстоит общаться в перспективе. Эльф проглотил пряник.

Райвэн поморщился, поспешно зажал руками рот и отвел взгляд.

– Не-а… – помотал он головой. – Тошнит только… А так вроде ничего… Жить точно буду.

– Ну хоть что-то радует, – успокоился Эрт. – Ты идти быстро сможешь? Лошадей-то у нас… мало, в общем… На двух оставшихся девушки поедут…

Рядом раздалось сердитое ржание.

– Меня повезут, – усмехнулся Райвэн, указывая на Аэ-Нари, который неизвестно откуда появился. Белая шкура коня, казалось, была присыпана росой, хвост и грива развевались на легком ветру, а в лиловых глазах было искренне возмущение по поводу того, что обожаемый хозяин не позвал его, Аэ-Нари, когда понадобилась помощь. – Ну прости, прости меня… – пробормотал Райвэн, погладив честную морду подошедшего коня.

Тот довольно всхрапнул и повернулся к колдуну боком, предлагая садиться.

Чувствовал себя преотвратно. Тело решило подло отомстить мне за измывательство, которое я учинил над ним этой ночью, и я ощущал слабость, тошноту и легкое (ну хорошо, не очень-то и легкое) головокружение. Казалось, что внутренности никак не могут определиться со своим положением и вольно бродят в животе, пытаясь найти наиболее уютное для себя место. Мое мнение тут, естественно, не учитывалось. Конечно, через пару часов все пройдет, но до этого счастливого для меня момента нас могут догнать мои возлюбленные сородичи, чтоб им икалось десять лет подряд. Идиоты малолетние! Дома им не сиделось, видите ли, возжелали переделать мир в соответствии с собственными представлениями о добре и справедливости. Драть в детстве надо было, тогда, может быть, мозги на место встали бы!

Передвигались мы больше молча, но мысли спутников преследовали меня как назойливые мухи, от которых не было спасения. Размеренно-неторопливые, словно воды большой реки, мысли Эгорта, стремительные – Килайи, расчетливые и точные, как удары клинка, – Илнэ, изящные и тонкие – Айэллери (эльф, что с него взять…). Так тяжело постоянно слышать чужие мысли, улавливать чужие эмоции… Сколько живу, никак не могу привыкнуть, что я обречен постоянно находиться в чьей-то компании… Тяжела жизнь Владыки.

– Райвэн, ты есть хочешь? – неожиданно поинтересовался Эрт.

Спросил-то он на диво участливо, но вот эффект его слов удивил всех и в первую очередь меня самого: меня вывернуло, хотя вроде бы нечем, я же не ел ничего!

Аэ-Нари брезгливо фыркнул и старательно обошел то, что я имел несчастье извергнуть из себя.

– Ладно, вопрос исчерпан… – виновато пробормотал драконоборец, отворачиваясь, чтобы не видеть такого неэстетичного зрелища.

– И на том спасибо… – хрипло отозвался я, сумев наконец-то заставить свой желудок успокоиться.

Теперь друзья никак не могли выбрать между сочувствием и весельем. С одной стороны, смотреть на мою постную зеленую рожу было действительно забавно, с другой, та странная привязанность, которая возникла между нами против моей воли, заставляла меня жалеть.

Подданные-то мне никогда особо не сочувствовали… Мое существование казалось им таким же естественным, как восход солнца, и, стало быть, таким же заурядным. Никто из них не считал, что я делаю что-то необычное или ценное… У меня возникало странное ощущение, что это я им обязан, а не наоборот… Нет, я ничего не просил, в конце концов, это действительно были мои обязанности, но хотелось, хотя бы простого сочувствия хотелось, чтобы мой народ понял, что я не железный…