Права мутанта (СИ)

Шестерых мутантов они положили, но тех, кто остался — ещё больше. И, веруя в свою непогрешимость, продолжают тебя теснить всё далее в подземелье. Ведь их убивать по определению не за что; вдруг и ты проникнешься их глупой уверенностью, и перестанешь в них стрелять, а зато они весело прикончат тебя — вековечного виновника всякой беды. Прикончат — и «все довольны».

Рябинович прижался спиной к решётке и — надо же — почувствовал, как легко она подаётся. Выходит, не заперта. Хрусталёв её даже не подёргал — не догадался. А надо бы…

— Стой, Адам! — крикнул Хрусталёв, глядя, как Рябинович левой рукой открывает решётку. — Вдруг там ещё такие же чудища? — парень кивнул на останки. Вдруг нападут?..

Так вот, чего боялся Колян Хрусталёв! «Чудища» в подземелье.

— Погляди назад, придурок! — рявкнул Рябинович. — Вон где чудовища!

— Да, ты прав! Ты очень прав! — быстро сказал Колян и поскорее подкосил очередью ближнего к себе мутанта. Тот пополз к нему по-пластунски, злобно разевая зубастый рот. Чем не чудовище?

Мутант успел укусить Хрусталёва, но только однажды. Колян расстрелял в упор его неразумную голову. Фонтан обломков мозга и кости, а среди стихии — обиженная фраза из хлюпающего кровью горла:

— Так это же я, скульптор Ванидло: меня убивать нельзя… — и такой уверенностью дышали произнесенные слова, что даже Рябинович невольно призадумался. Неужели трогать скульпторов запрещает какая-то конвенция?

Нет, ерунда! Трогать мутантов пытаются запретить мутанты. И всё.

Укушенный Хрусталёв больше не раздумывал, а шмыгнул за решётку вслед за Рябиновичем. Из-за решётки они вдвоём расстреляли ещё четверых мутантов. Последний из этой четвёрки тоже пытался им рассказать, что в него стрелять не надо, его зовут Переползло, его в Березани всякий знает.

А сам — всё норовил отворить решётку, чтобы дальше преследовать солдат. И отворил бы, когда бы Хрусталёв не отстрелил ему последние пальцы на обеих работящих руках прирождённого вышивальщика.

3. Веселин Панайотов, этнограф

Когда до Веселина дошло, что мутанты в красных балаклавах ищут его, то на какое-то время — запаниковал. К счастью, в панике Панайотов не склонен к суетливым действиям, которые бы его выдали. Напротив, он затаился на лестнице, где встретил пугающую новость. И сидел в уголке на ступеньках, пока паника не прошла. Хитрая болгарская уловка.

Итак, что же делать? От самого вопроса — чуть не вернулся панический страх. Но поставить его необходимо. Ибо… Ибо некогда раздумывать. Если Веселин откажется подчиняться мутантам, которые его ищут, значит ему пора уходить подальше от Столичной Елани. Это притом, что уходить Панайотову заведомо некуда.

Если же Веселин решит, что произошло «недоразумение», что мутанты, как только его найдут, извинятся и немедленно тут же отпустят… Тогда можно не скрываться, никуда не надо спешить. Только ведь не отпустят мутанты. Эти — не отпустят. Ратко Милорадовича они уже куда-то загребли, да так, что старик и связаться ни с кем не успел. Извинились? Ха!

Нет уж, всё слишком серьёзно, и уговаривать себя Веселин не станет. И лучше поскорее выйти в никуда, чем никуда не выйти.

Панайотов спустился по лестнице в давно опустевший первый этаж Председательского дома. Теперь — к выходу.

Вместе с азартом побега явилось и желание всё же заскочить к себе в номер — за рюкзаком! — но Веселин успешно с ним справился. Жизнь и свобода важнее. А в его комнате может сидеть засада.

Рюкзак он когда-нибудь новый купит, а вот в рюкзаке оставил — только хлам. Старый, уже не на многое пригодный фотоаппарат. Пустые блокноты для этнографических записей. Заполненные блокноты для этнографических записей. И ведь которые полные — это же испорченные пустые!

Да и многое ли можно ценить в «научных записях», если вся этнографическая экспедиция пана Щепаньски — чистая профанация науки от первого до последнего дня. «Мутантская скульптура», «мутантская вышивка», «мутантский танец», «мутантские предания» — что здесь только не выдумано чешскими антропологами?

Выйдя из Председательского дома в ночную Столичную Елань, Веселин сперва порадовался: прохожих-то нет! Ни с кем из нежелательных глаз не пересечёшься. Однако потом задумался: почему же нет прохожих? И поразился неприятной догадке: неужели спущены с цепей сторожевые свиньи? Те животные-убийцы, которые недавно преследовали по ночной столице беглого юного мутанта Тхе. Фу, какая жуть!

Но свиней бояться — воли не видать. Панайотов перевёл дыхание и решительно направился к проходу в еловом частоколе, боясь услышать сзади дробный стук свиных копытец. И надо же: он его услышал!

Куда деться? Веселин забежал за угол Председательского дома и там приметил памятный сарайчик Рябиновича с Хрусталёвым. Как-то раз именно здесь солдаты спрятали от свиной погони малыша Тхе. Сейчас, правда, оба ушли в Березань, дверь за собой, наверное, закрыли… Но другой надежды, кажется, нет. Звуки парнокопытной погони сильно приблизились, того и гляди, из-за угла вылетит клыкастая торпеда. Была — не была!